Либеллофобия

Рой-маршал почему-то явился с допросом только через сутки. Без охраны, без хромосфена и без пафоса. Прохладный, как нежить. Только по голосу Уитмас узнал в этом сумеречном библиотекаре напротив – перквизитора дейтерагона минори.

– Значит, вот ты каков, – выдавил пленник. – Где эти твои… автоботы для пыток таких, как я, бумерангов?

– Я ничего не буду спрашивать, просто выслушай.

– Выслушать! Крик Амайи глушит твою галиматью, чудовище! Выслушать!

Эзер уложил подбородок на кулак и смотрел в серые, налитые болью глаза Уитмаса.

– Если дёрнешься в мою сторону, эквилибринт потеряет равновесие и рухнет. И между прочим, я здесь единственный, кто взлетит, а не разобьётся.

– Мне всё равно.

Кайнорт еле сдержался, чтобы не обернуться к надзирателям. Но если атташе и вправду чокнулся, он бы обрушил тюрьму молча. Самое позднее – минут пять назад, как только вошёл Бритц.

– Слушай. Мы по разные стороны одной проблемы.

– Проблемы… – выплюнул его же слово Лау и дёрнул кадыком, в который от напряжения впился ошейник. – Были у тебя проблемы сложнее выбора кроссовок для допроса?..

– Были. Уитмас, вопрос о нападении решён. На нашей стороне гравитация и гидриллий. На вашей – только вы. И клин между смертными и бессмертными шчерами.

– Мы все живём в согласии, людоед.

– М-м. Я оставил Хлой в живых. Только не подумай обо мне хорошего… Полагаю, она уже связалась с Урьюи, чтобы наябедничать. Но эзерам на руку утечка информации о захвате и Тритеофрене. Среди ваших бессмертных уже месяц ходят слухи, что в случае угрозы вторжения диастимагам ограничат вылет с Урьюи. Якобы законопроект на стадии разработки. У каждого пятого в сети есть знакомый знакомого, чьего троюродного дядюшку-аквадроу когда-то вот так же принудительно демобилизовали, чтобы бросить на амбразуру.

– Ты что несёшь? – побелел Уитмас. – Что ты несёшь! Я сам диастимаг, не было этого никогда! Урьюи – одна большая семья!

– Разумеется, – горячо зашептал эзер, – не было, не было! Нет причин для паники. Но все эти слухи… инсайдерские признания… прогнозы экспертов… комментарии специалистов… Мы организовали закрытые чаты и нелегальные форумы, где бессмертные под большим секретом заражаются групповой паранойей. К прибытию Альды Хокс диастимаги дружно покинут Урьюи. Как одна большая семья.

– С-с-сука.

– Это моя с-с-специальность.

Сейчас. Его натычут носом в его же диплом. Уитмас Лау не дурак, совсем-совсем не дурак, он очень неудобный объект для влияния.

– Труды по умбрапсихологии некоего профессора К.Б. запрещены Звёздной Конвенцией. – процедил Уитмас, щурясь от презрения. – И, как следствие, широко популярны. Ты же меня обрабатываешь по своим же методичкам! Внушаешь, что это я понесу ответственность за смерть миллиардов, если не отдам прибор. Заводишь меня в тупик, где я тереблю комочек власти надо всеми шчерами. Создаёшь иллюзию, будто есть в мире только зло: большее или меньшее. Иллюзию, будто война уже случилась, и теперь дело за выбором – смерть или рабство. Да, горе нацепило мне шоры, и кажется, что третьего не дано… думаешь ты, тварь. А я так не думаю.

Уитмас восхитительно видел со стороны. Из-за редчайшего умения всегда быть вовне, высоко над происходящим, Бритц даже ощущал его равным. Рой-маршал не любил это ощущение. Оно мешало делать из человека инструмент.

– А я, как только вошёл, понял, что сегодня ничего не добьюсь, – сказал он, откидываясь на стуле.

– Зачем тогда остался? Поглумиться? Убийце вечно неймётся, да? Всегда возвращается полюбоваться результатом, поковырять чужую рану.

– Да нет. Хотел напомнить, что Эмбер ещё жива.

Волнение, надежда и ненависть – всё в один миг прокатилось по лицу Уитмаса:

– Не ври. Не ври! Эмбер была самой обыкновенной девчонкой…

– Да как сказать, – Кайнорт пожал плечами и развернул экран. – Вот последний отчёт ищейки: Эмбер задала ей жару и скрылась.

– Замолчи! Даже без щелчка она не продержалась бы в пустыне и суток!

– Ищейка выловит её и притащит сюда. И тогда беда, если ты не отдашь Тритеофрен, пока я считаю до трёх.

Атташе долго не сводил взгляда с экрана, где значилось время, когда дочь ещё была жива. Прошлым вечером. Он хотел верить. Он правда хотел. Но по затухающей стали в глазах напротив Кайнорт понял, что самообман уже недоступен на той ступени развития, какой достиг Уитмас Лау. Он уже говорил о дочери в прошедшем времени.

– Скажи, во сне они ещё живы? – Бритц подался вперёд, понижая голос. – Я не причиню тебе физической боли, Уитмас. Ты её жаждешь, ведь пытки заглушают горе, и в перерывах между ними забываешься в обмороке. А я хочу, чтобы ты продолжал видеть сны.

Он дал знак надзирателям, что собирается уходить.

– Ошейник снимут, он здесь ни к чему, – добавил эзер. – Мне кажется, ты в своём уме. Да?

– Желаю тебе того же, Бритц. Всего. Того же. Мразь.

– Империя Авир взорвала мою планету. Думаешь, у меня никого не было дома?

– Это не делает нас ближе.

– Не делает, – согласился рой-маршал. – Я усваиваю уроки с первого раза.