Либеллофобия

Тогда я кинулась к кожаным пузырям в углу. Землярки запасали в них подземные воды, а мы пользовались их содержимым в случае крайней необходимости. Вот как эта. Когда я вернулась с полным ушатом воды, бедняг на полу удалось повалить и зафиксировать. На Санчоусе расселся Волкаш, а Винслоуха расплющила Баушка Мац.

– Ну! – прикрикнула она на меня и на ушат.

Я вылила воду им всем на головы. Карболайзер изрыгнул последний плевок смолы. Сверкнули крючочки, и повалил дым. Возня притихла.

– А хорошо придумала, Ула, – съязвил Волкаш, поднимаясь в мокрых штанах. – Полосатая Стерва Альда Хокс померла бы со смеху, а нам какая разница, отчего бы она померла, да, Мац?

Старуха молча слезла с Винслоуха. Её браслеты глухо гремели, когда она ковыляла к выходу.

– Придёшь вечор к трейлеру, – приказала мне Мац.

Меня поразило молнией: выгонят!

– Баушка, да это просто… Смола протекла, и всё заклинило… Я знаю, как надо в следующий раз, я просто…

– В следующий раз?! – взревел Волкаш.

– В следующий?!

– В какой следующий?!

– Чего-о?!

Это Чпух, Санчоус и Винслоух поддакнули атаману. Стало ясно-понятно: другого шанса мне не дадут.

– Придёшь вечор, – строго повторила Баушка Мац. – Не труськай. Поговорим.

Чтобы не встречаться взглядом с карминцами, я принялась вытирать лужу ветошью.

– Простите меня, пожалуйста. Мне бы материалы получше, крепёж попрочней… понимаете?

– Понимаем, – уже на выходе бросил Винслоух. – Только не в том мире ты витаешь, Ула. Попрочней и покрепче теперь разве что у насекомых. Учись работать с тем, что есть.

Это была разница, как между кулинарным шоу и обычной кухней. В ресторане повар творит чудеса из свежих деликатесов, из лучших кусков мяса, которое с утра ещё травку щипало. Да на первосортном масле, добавляя овощи только-только с грядки. Нарезал – и уже шедевр. А ты попробуй начудить с позавчерашним карасём и размороженной морковкой. Но если всё-таки получится, то ты – волшебник. Так и в мехатронике.

Пока бережно собирала лужу, пока отжимала тряпки в горшки, пока фильтровала влагу – вечер кончился. Выбралась из землярки, когда уже дочерна стемнело. Баушка Мац жила в бархатрейлере на другом конце лагеря. Это была зверь-машина на шаровых колёсах для болот и пустыни. Изнутри целиком обитая руженитом. Мац говорила: «рано мне ещё под землю» и всегда только сама садилась за руль. Так партизаны и кочевали: отряд под болотами, а Мац и Чпух – по верху. Если эзеры вдруг регистрировали возню землярок, то думали, что это всего-навсего старуха на таратайке. Кому могло прийти в голову, что Баушка Мац ведёт повстанцев, будто старая волчица?

В бархатрейлере сидели Баушка Мац, Волкаш и Чпух, который скукожился на антресоли и думал, что его не видно. Наш ядовитый на язык атаман был диастимагом. Суидом! Я их ещё не встречала, знала только, что в ближнем бою суиды воздействовали на мозг противника, заставляя его причинять вред самому себе. Всё это, а ещё имаго скорпиона, тягучий хвост из каштановых дредлоков и хмурый излом бровей над космическим мраком во взгляде будили трепет перед Волкашем. Трепет едва ли не сильнее, чем перед Баушкой Мац! Рядом с атаманом мне всегда хотелось провалиться сквозь землю.

– Ула, – гулко сказала Мац, подавая термос с горячим супом. – Тебе здесь не место.

– Но я не закончила экзамен! Так не честно, пусть Волкаш заново меня испытает!

– Не трынди, послушай. Ты здесь десятые сутки: раны затянулись, в голове прояснилось, глаза заблестели. Но партизанский отряд это грубая сила, а не хитрость и фокусы. Не ты для болот, а болота для тебя – худшее место.

Растерянность и отчаяние, от которых я избавлялась девять дней, прицепились опять, как те крючочки на кибердоспехах.

– Но мне некуда деваться, Баушка Мац. Волкаш… у меня больше никого нет. Ни одного знакомого на Кармине! Ну, куда я пойду?

– К эзерам, – сказал Волкаш.

– Что?.. Что?! Нет.

Термос, так и не открытый, покатился с моих коленей на пол. Поверить не могла, что они это всерьёз. Хуже, чем побираться в пустоши, было только сдаться насекомым. Мац теребила грузные, угловатые оловянные бусы тентаклем с нанизанными широкими браслетами. Её циклопическая бижутерия создавала образ древней ведьмы. Колдуньи, которая когда-то была богиней.

– Объясни ей на вашем, на октавиаре.

Я глядела на Волкаша из-под спутанных волос, по привычке искоса, стараясь не светить правой стороной лица, где шрамы сильней припухли. И не могла представить, каким таким волшебным аргументом атаман повернёт мой мир. Заставит по своей воле пойти к врагам. Нет и нет.

– Ты способна на большее, чем лазать по истуканам и давить брысок, Ула, – устало начал Волкаш, и мне показалось, он правда так думал. – Драить землярок, добывать лёд и шпынять Чпуха много ума не требует. Ты можешь принести настоящую пользу сопротивлению: стать нашим агентом у Хокс и Бритца.

– Я не умею шпионить! Да им же там не по одной сотне лет, меня раскусят, как только рот открою.

– Мы научим, что говорить, как держаться. Легенда уже готова. Да и язык ты вроде знаешь.