Либеллофобия

– Останешься здесь. Спать будешь в кладовке. Вечером подашь мне крови и там посмотрим, к чему тебя приспособить.

Мылась я в полубреду от усталости, не разбирая флакончиков, какие для чего. Приятным сюрпризом стал подогрев песка: пыль сыпалась тёплая, почти горячая, и не царапалась, как у Баушки Мац. Впервые за очень-очень долгое время удалось промыть волосы так, что на ощупь они казались почти чистыми. Шрамы не царапало, только шлифовало. Скоро от карамели не осталось и следа. Мягкие щётки смахнули песок, и я нырнула в новую униформу.

Почти счастье. Хрупкое, микроскопическое, как те песчинки, но я позволила ему побыть со мной.

* * *

– Кр-р-рови, Ула! Мне надо крови, иначе я забегаю по потолку!

Пенелопа с наслаждением чесала спину и затылок о пыточное кресло с шипами, пока я металась в поисках подходящего инструмента.

– Ну! Чего ты копаешься?

– Ищу иглу и пробирку. Знаете, не хочется колоться вилкой еретика.

– Ты тронутая?

Она встала рывком, промаршировала к стене и открыла… холодильник. Жестяная банка с клапаном чпокнула под её ногтем.

– Давно взвешивалась, чахотка? И ко мне обращайся на «ты», – она булькнула в банку розовую соломинку и потянула кровь. – Чего умеешь-то?

– То, сё, всего помаленьку.

– Хм. Личную технику эзеров я тебе доверить не имею права. Оружие – под замком, я работаю с ним строго в одиночестве. Пожалуй… – она открыла шкаф, весь усеянный шипами изнутри, и сняла с гвоздей какие-то сетки. – Это термоконтроллеры для униформы рабов. Их нужно починить: завтра мы отправляемся на запад и неизвестно ещё, где станем лагерем. Может, на голой земле.

Из своего угла я тайком следила за Пенелопой. Она напяливала на себя какие-то доспехи и портупеи, кликала датчиками, иногда прихлёбывала крови из розовой соломинки.

– Чего? – нахмурилась она, заметив любопытный взгляд. – Не отвлекайся там, термоконтроллеры нужны к вечеру.

– Я всё.

– Не ври.

– Тут просто контакты потрескались, я запаяла и нанесла изогель на остальные, чтобы укрепить.

Пенелопа в доспехах пролязгала ко мне. Она включила сетки, и полотно равномерно нагрелось.

– Вообще это неосмотрительно с твоей стороны, – усмехнулась рыжая, – сообщать, что справилась раньше срока. В другой раз я бы завалила тебя новой работой.

– Заваливай, ладно. Даже обидно, что это было слишком просто.

– Ну, на сегодня больше нечего тебе предложить.

– А эти доспехи – они для шиборгов?

Пенелопа подозрительно сощурилась:

– Ну, хорошо, взгляни.

Это был вызов всему, чему меня недолго учили на Урьюи. Шиборгами называли боевых пауков в тяжёлой амуниции, а их состязания были лучшими шоу в целой вселенной. Пенелопа работала над особой бронёй из лёгких пластинок, сцепленных в кольчугу. Но при ударе пластинки сыпались на пол. Очень скоро и я научилась ругаться на эзерглёссе, а к вечеру обнаружила, что не боюсь и даже не презираю Пенелопу, как других эзеров. В итоге мы кое-что придумали, обернув недостаток брони в достоинство.

– Честно говоря, я скептически отнеслась к словам Кайнорта о тебе, – похвалила рыжая. – Всё-таки сам он не в состоянии отличить репозиторий от суппозитория. У него много талантов, но, мягко скажем, не созидательных.

– А он кто по образованию?

– Психолог.

– Психолог?!

– Специалист по умбрапсихологии – от «умбра», что значит «тень». Антигуманитарная наука на службе зла.

Пенелопа не любила возиться с шиборгами. Но маршалы устраивали для солдат развлечения, чтобы те не пили и не бухтели по вечерам.

– Обожаю шиборгов, – в свою очередь призналась я. – Но вживую бой ни разу не видела. За такое вычитают баллы из аттестата. Ну, баллы за качество шчеры.

– Качество? Ну и ну. А как ты развлекалась на Урьюи?

– Дома папа брал меня с собой на море – вон туда, в залив Рицинулеи, – я кивнула на дыбу, где страдала карта. – Мы катались на лодке и ныряли.

– Нет, я про Урьюи.

– И я про Урьюи. Про Впадину Сольпуг, вот же она.

Пенелопа резко обернулась на дыбу и снова на меня:

– Это карта Кармина. Здесь написано «Римнепеи».

– Да нет же, вот: Рицину… вот чёрт, точно, – я пригляделась, не веря глазам. – Постой, тут вообще всё не то… Но так похоже!

Там были отмечены не глубины, а высоты. А на месте впадины – гора под названием Пик Сольпуг.

Пенелопа просверлила взглядом карту, побросала на пол броню и выбежала из пыточной. Меня глодало нехорошее предчувствие. Тем временем нужно было действовать. Гидриллиевый портал не мог сам себя заблокировать.

Пенелопа второпях не свернула каталоги оборудования. Сколько осталось времени наедине с базой, я не знала, и принялась лихорадочно листать папки. Вот! Нашёлся каталог учёта найденных вещей из руженита. И внутри – папка под названием «кислотный шредер». Дьявол! Они уничтожили весь руженит!

Послышались шаги. Я отпрыгнула от стола и замерла. Сердце ухнуло: в коридоре шагали слишком тяжело. Это была не Пенелопа.

* * *

– …вздумала подкупить меня карминскими птичками, – бушевала Альда, швыряя на стол Кайнорту маленькую гипсовую статуэтку. – Сил моих больше нет. Выкидывай свою потаскуху с моей планеты вместе с её мехами, брильянтами и кукушками.

– Это фигурка селёдки. У неё чешуя.

– Это перья!