Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Примечательно, что по крайней мере до закона 1911 г. меньшинство общинников, решившее остаться в общине, имело право сохранить переделы и чересполосицу. Таким образом, в общине со смешанной формой землевладения (наследуемой и переделяемой) общинники, пожелавшие сохранить землю в переделяемой собственности, могли сделать это даже после того, как большинство высказалось за разверстание (ст. 42). А в соответствии со ст. 50(1) чересполосные наделы подлежали принудительному выделению к одному месту только в том случае, если землеустроительная комиссия пришла к решению, что без этого разверстание неосуществимо[489]. Эти меры защиты меньшинства общинников, выбирающих переделы и чересполосицу, резко контрастируют с утверждениями самых ярых критиков реформы, которые, судя по всему, держали бы в общине каждого крестьянина до тех пор, пока он не сможет добиться того, чтобы сход единогласно разрешил ему выделиться.

2. «Ставка на сильных». Выступая в Думе 5 декабря 1908 г. Столыпин заявил, что, издавая указ 1906 г., правительство сделало ставку «не на пьяных и убогих, а на крепких и сильных»[490]. Советские пропагандисты использовали это высказывание как свидетельство того, что Столыпин проводил реформы в интересах «кулаков» – ругательное слово, используемое чтобы подчеркнуть, что крестьянину этот человек несимпатичен, потому что он неприлично богат или нажил богатство неправедным путем.

Из контекста, в котором были произнесены эти слова, ясно, что Столыпин вовсе не намеревался как‐то покровительствовать разбогатевшим крестьянам, а уж тем более разбогатевшим неправедно. В этот момент обсуждался закон 1910 г., и споры шли о том, кому должна принадлежать земля после изменения формы землевладения – домохозяину или семье в целом. Аргументом в пользу того, чтобы земля была достоянием семьи, было то соображение, что это защитит жену и детей от безответственного поведения главы семьи – пьяницы, расточителя и неспособного. Столыпин возразил, что закон не должен ориентироваться на исключительные ситуации, что не следует «убивать этим кредитоспособность крестьянина, нельзя лишать его веры в свои силы, надежд на лучшее будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету»[491]

. Лучше, сказал он, решать особые проблемы с помощью особых учреждений опеки над жертвами расточительности, как это предусмотрено в проекте закона (принятого в мае 1911 г.)[492]. Развивая эту же тему в речи, произнесенной в марте 1910 г., он подчеркнул значение отчуждаемости прав, чему может помешать семейная форма собственности[493]. Такое отношение к этому вопросу он проявил не позднее начала 1903 г., когда выступил в пользу расширения избирательных прав крестьян, чтобы обеспечить присутствие большего числа «основательных и усердных» коллег в органах местного самоуправления, в земствах

[494].

Из речей Столыпина ясно следует, что, по его мнению, обычный русский крестьянин заслуживает называться «сильным». Он просто стремился к тому, чтобы из заботы о расточительном меньшинстве – для чего, по его мнению, лучше всего подходят направленные, точечные решения – не принимались решения, способные остановить развитие обычных крестьян.

Мы еще вернемся к вопросу о неадекватности реформ в вопросе о кредитоспособности крестьян. Это хоть и серьезный дефект, но его нельзя приписать неправедной заботе о кулаках. На деле все было как раз наоборот.

3. Арифметические придирки. Советские историки любили демонстрировать, что участки земли, возникавшие в результате землеустройства, зачастую были сравнительно малы и недостаточны даже для того, чтобы обеспечить выживание крестьянской семьи. Порой это рассматривается как прямое доказательство того, что Столыпин проиграл свою «ставку на сильных»: возникавшие хуторские и отрубные хозяйства в среднем не были «сильны» в том смысле, который историки ошибочно приписали этому слову (владелец большого хозяйства)[495].

Вроде бы очевидно, что если общинник получал право изменить форму собственности земли или собрать ее в единый участок, это никак не меняло количественного соотношения между крестьянской и помещичьей землей. Ссылки на средний размер отрубов делались не только для того, чтобы показать противоречие целям, ошибочно приписанным Столыпину, но и напомнить о том, что в ходе реформ не происходило конфискации или перераспределения дворянских земель. Действительно, этого не было.