Либеральные реформы при нелиберальном режиме

Короче говоря, разрешив укрепление земли в собственность, правительство создало условия для развития реформ[572], тем более что в самом начале реформ просто не было нужных ресурсов для проведения выделов – не хватало землемеров и понимания деталей процесса[573]

. Вероятнее всего, укрепление наделов в собственность в меньшей степени растревожило деревенскую жизнь, чем нарезка хуторов и отрубов, но, по‐видимому, это способствовало росту капиталовложений в улучшение земли. Оно не оказало отрицательного воздействия на землеустройство, а, возможно, даже сдвинуло с места процесс преодоления чересполосицы.

При этом представляется бесспорным, что правительство совершило одну ошибку в отношении укрепления земли в собственность – согласно ст. 1 закона 1910 г., в любой общине, в которой в предыдущие 24 года не было переделов, наделы объявлялись наследуемыми. На практике это положение дало оружие тем, кто противился реформам: многие общины немедленно увязли в спорах о том, когда именно проводился последний передел[574]. То, что этот важнейший вопрос зачастую оказывался почти неразрешимым, само по себе свидетельствует о пропасти между дореформенной практикой и современным рынком недвижимости. В любом случае задним числом понятно, что это положение закона было явной ошибкой, за которой, по‐видимому, стояло непонимание всей сложности отношений внутри общины. Однако, если не считать этой статьи, решение реформаторов сделать разверстание независимым от факта укрепления земли в собственность представляется разумным и обоснованным подходом к тому, чтобы втянуть крестьянство в процесс овладения новыми формами землевладения и землепользования.

Настойчивость правительства в вопросе о форме землеустройства

Одно из самых убийственных обвинений в адрес реформы сводится к тому, что землеустроители, движимые то ли абстрактными идеями о том, каким должно быть современное крестьянское хозяйство, то ли желанием подорвать способность крестьян к самоорганизации, заставляли крестьян принимать те формы выдела, которые были для них настоящим проклятием.

Начнем с терминологии. Определяя «хутор» и «отруб», власти подчеркивали пространственное соотношение между крестьянской избой и приусадебным участком, с одной стороны, и пахотной землей – с другой. Так, если дом и приусадебный участок составляют единое целое с пахотной землей (даже если она разделена на несколько полей), перед нами хутор, а если дом и приусадебный участок отделены от пахотной земли, то это отруб[575]

. Таким образом, хутор напоминает типичное фермерское хозяйство в Соединенных Штатах, а отруб – это хозяйство, типичное для Европы. В своих циркулярах власти не только определили, что такое хутор и отруб, но и установили порядок предпочтений, так что на первом месте оказался хутор, «в плане как можно более похожий на квадрат, состоящий из одного участка земли и включающий дом и садовый участок», а на самом последнем – отруб, состоящий из нескольких участков[576].

Землеустройство с выделением отрубов, таким образом, означало сохранение деревень с их историческими ритмами и общением. С хуторами дело обстояло иначе. Именно в силу этой особенности деревенские женщины предпочитали отруба, а те, кто стремился выставить землеустроительные организации в наиболее невыгодном свете, утверждали, что отруба были для них наименее желательной формой землеустройства именно потому, что «при этом не удавалось вытащить крестьян из деревень»[577]

. Из чего делался, разумеется, вывод, что властям было плевать и на производительность, и на желания и вкусы крестьян, а главным было политически их разобщить. При таком взгляде, установленный в циркулярах порядок предпочтений был сигналом местным властям, что необходимо выманить или завлечь крестьян на хутора.

Но все это построено на песке. Хотя правительство собирало уйму статистики по своей программе развития прав собственности, но в ней не было четкого разделения землеустроительных операций по хуторам и отрубам, а вот в Крестьянском банке такая рубрикация была – для земель, проданных крестьянам[578]. Чиновникам землеустроительного ведомства, естественно, хотелось хорошо выглядеть на бумаге, но при этом они сочли, что нет смысла тратить время на статистику отрубов и хуторов.