Либерия

Наконец помост скрылся из вида, дышать стало легче и как всегда внезапно исчезло видение паутины. Никакой пользы это зрелище Алексею не принесло — он так и не смог определить, откуда тянутся черные нити. Оказалось, что точек выхода паутины такое множество, что Боровицкий холм напоминал дуршлаг, словно под Кремль кто-то закачал сотни тонн черной мерзости, и она теперь сочится изо всех пор.

С трудом приходя в себя, молодой человек остановился у лавки, где оставил лесавку, и обреченно вздохнул — девушки там не было.

— Вот этого я и опасался, — проворчал он, оглядываясь. — И где я ее теперь искать буду?

Не заметив в округе никого, хоть отдаленно похожего на стройную девушку в зеленой шубке и цветастом платке, Алексей обратился к ближайшему лавочнику, торговавшему конской сбруей, седлами и еще какими-то кожаными ремешками.

— Почтеннейший, ты тут девицу в зеленой шубке не видал? Я наказывал ей меня здесь ждать и никуда не ходить, а она, видно, не послушалась.

— Девки, они все такие! — хохотнул дородный купец с седой во всю грудь бородой. — У меня две таких вертихвостки растут, так спасу никакого нет. А девку твою видел, она вон по тем рядам пошла, где щепным товаром торгуют.

Алексей поблагодарил купца и кинулся в указанном направлении, думая сможет ли он использовать волчий нюх и найти лесавку по запаху. Но в такой толпе это было сомнительно. К счастью, Леся быстро обнаружилась у лавки с деревянной расписной посудой. Блюда и плошки, крутобокие ковши с затейливыми ручками, ложки всех размеров — от больших половников до крошечных, детских ложечек, огромные чаши-братины и маленькие чарки были расписаны яркими цветами, завитками травы и диковинными птицами. Покрытые блестящим золотистым лаком они выглядели нарядными и дорогими. Улыбающийся торговец лихо наигрывал на деревянных ложках, явно красуясь перед девушкой, любующейся его товаром.

— Леся! Вот ты где! — Алексей, облегченно вздохнув, подошел к девушке. — Я же тебя просил подождать меня и никуда не уходить.

Лесавка обернулась и обиженно фыркнула:

— Там скучно было, а тут, гляди, какая красота! И дядька ложками стучит уж больно затейливо. Мне страшно было, а как услышала этот стук, так стало легко и радостно.

— Скучно ей, видите ли! А если бы ты потерялась здесь?

— Не сердись, я сама бы тебя нашла, — отмахнулась Леся. — Я вот это хочу. Можно?

Девушка осторожно погладила расписной ковш с двумя ручками — одна в виде птичьей головы с раскрытым клювом и веселыми глазами, а другая в виде затейливо вырезанного хвоста.

— Конечно, можно, красавица! — улыбнулся торговец. — Для того и делано! Да из такого ковша и простая вода хмельным медом покажется. Деньги заплати и бери, пользуйся на здоровье.

Алексей отсчитал требуемую сумму, не торгуясь — товар, действительно, был хорош, но подумал, что больше на Торг лесавку брать не стоит — неизвестно, что ей в следующий раз приглянется.

— Ну что, давай, теперь твоего нечистика ловить, а то и так полдня прогуляли.

— А я его уже поймала! — Леся торжествующе встряхнула мешком, в котором завозилось что-то не больше кошки. — Только он не мой, а сам по себе.

— Вот и хорошо! — обрадовался молодой человек. — Значит, идем домой.

Глава 10

Вечер выдался на редкость морозным, и с наступлением сумерек село словно вымерло, даже собаки не брехали. Митроха, спрятав нос в бараний воротник кожуха, торопливо семенил на другой конец села. Узкая, в один след тропинка вихлялась, словно пьяная, демонстрируя характерные особенности всех российских дорог. Целовальник, подслеповато щурясь, старался угадать очередной изгиб тропы и не провалиться в сугроб по колено, а то и по пояс.

Вылезать на мороз из уютного избяного тепла не хотелось, но Митрохе нужны были деньги, и он надеялся выклянчить их у старосты. После беседы с отцом Паисием Лапша стал совсем странным, заставил принести обещанную священником книгу и с воодушевлением принялся читать псалмы и молитвы. Чтение ему давалось с трудом, и слушать, как староста, спотыкаясь на каждом слове и подвывая, бубнит молитвы, было жутковато. Но денег хотелось.