Личная жизнь адвоката

Она начала свое повествование, которое со стороны казалось долгим и пресным, лишенным эмоций. Пересказывая историю рокового вечера большое количество раз, Ева потеряла ощущение реальности происшедшего. Все это больше напоминало любимую страшную сказку, которую часто читают ребенку на ночь. Поначалу от одного упоминания имени Артема у Евы закипали на глазах слезы, теперь же она произносила его автоматически, как будто слова потеряли над ней свою власть.

История показалась Василию пакостной. Здесь было все, чего он так не любил: нетрезвая, лишенная здравого смысла девушка, ее судимый приятель, хулиган и ворюга, ну и их поступки, продиктованные дурным воспитанием, чувством вседозволенности. Со слов Дубровской, еще вчера вся эта история выглядела куда привлекательнее, но теперь казалась плохим спектаклем, в котором ему предлагали сыграть роль. Василий не сомневался в том, что играть он будет по своим правилам.

– Я так понимаю, что вы не собираетесь способствовать установлению истины, – сказал он, как только Ева закончила рассказ. – Если вы жаждете справедливости, вы должны рассказать мне все.

Ева не жаждала справедливости. Она просто хотела домой.

– Я вам уже рассказала все, что хотела, – обозлилась она.

– А сейчас должны рассказать все, что не хотите. Как, по-вашему, я буду осуществлять защиту? Вот вы сказали, что пошли к Винницкому только для того, чтобы поговорить. Как же так получилось, что его нашли мертвым? Откуда взялась черепно-мозговая травма, если никто его не бил?

– Я не знаю, – упорствовала Ева. – Жорик сказал мне: «Он кровью умывается». Я поняла, что он просто стукнул Артема.

– Значит, он стукнул его слишком сильно.

– Не знаю. Меня при этом не было.

– Но вы на что-то рассчитывали, когда тащили этого Жорика с собой в чужой дом? Какова была цель его присутствия рядом с вами?

– Я думала, что он поговорит с Артемом по-мужски.

– По-мужски, это как? – прищурил один глаз Кротов. Из-за этого он стал похож на большого ученого ворона. – Настоящие мужчины выплескивают свои эмоции словесно, говорят аргументированно и спокойно. Оскорбления и физическое воздействие – удел слабых.

– Не знаю, как у вас, а у нас во дворе большой кулак был самым лучшим аргументом, – пробормотала Ева.

– Но это возмутительно! Бить человека, несогласного с вами, – низкий поступок.

Его самого частенько лупили в детстве такие «без тормозов» пацаны, как этот Жорик. Они считали своим долгом дать пинка тихому очкарику, спрятать его портфель, порезать бритвой куртку. Как обидно было ощущать себя слабым и беспомощным! Чувство оскорбленного достоинства ослабло, когда он стал студентом, позже он излечился совсем. Но встреча с наглой Евой живо всколыхнула в нем давно забытые эмоции.

– Вы пришли меня воспитывать или же все-таки защищать? – ощетинилась Ева.

– И то, и другое. О своей воспитательной миссии адвокат не должен забывать! – произнес он, думая о том, что неплохо будет очередную свою научную статью посвятить именно этому вопросу. – Но мы немного отошли от дела. Как у вашего друга оказалось кольцо?

– Я не знаю.

– Может, сказать проще: вы передали его Бирюкову за маленькую услугу – «поговорить по-мужски с Винницким»?

– Вы говорите сейчас, как следователь.

– Просто я хочу все знать!

Вероятно, это было его жизненное кредо: «Хочу все знать!» И где только Дубровская раскопала этого динозавра! В тщедушном теле подростка скрывался убеленный сединами старикан, способный довести окружающих до ручки своими нравоучениями и бесконечным брюзжанием.

«Кто украл ювелирные украшения Милицы Андреевны? Сколько времени находился Бирюков наедине с Винницким? Сколько портвейна пришлось на каждого? Видела ли Ева кровь на одежде Бирюкова?» В общем, к тому моменту, когда они закончили, Ева была без сил, а сам «воспитатель» находился в мрачном расположении духа. От него можно было ожидать всего, чего угодно, в том числе размышлений на тему: «Куда катится мир».

Следователь, впрочем, казался вполне довольным, когда застал адвоката и обвиняемую, пребывающих в угрюмом молчании. Он даже предложил Кротову чай после того, как Вострецову увели из кабинета. Им было о чем друг другу сказать. Следователь жаловался на прорву работы и маленькую зарплату, Василий – главным образом на пробелы в законодательстве, не позволяющие осуществлять защиту эффективно. Оба они сошлись во мнении, что успех дела во многом определяет тактика, и дело Евы здесь не было исключением. По мнению сыщика, девчонка зря упрямилась, желая казаться невиновной. По делу проходили очевидцы, указывающие на Еву и ее приятеля Жорика как на лиц, устроивших дебош в доме Винницкого. На теле Артема имелись ссадины и кровоподтек на скуле, это указывало на то, что беседа в гостиной носила далеко не светский характер, ну, и, наконец, черепно-мозговая травма, ставшая причиной смерти.