Личность и государство

Правда ли или нет, что человек состоит из беззаконий и зачат во грехе, но несомненно, что правительство возникло от насилия и зачалось насилием. В маленьких первобытных обществах, где в течение многих веков царил мир, не существует ничего подобного; там нет никакой принудительной организации, а есть разве только почетное преобладание, когда вообще есть преобладание. В этих исключительных общинах, которые не нападают и сами, по особым причинам, не подвергаются никакому нападению, правдивость, честность, справедливость и гуманность установились в людях настолько твердо, что достаточно бывает, чтобы общественное мнение время от времени высказывалось на собрании старейшин, созываемом через неправильные промежутки времени. И наоборот, мы находим доказательства тому, что власть начальника, признанная сначала временно в течение войны, устанавливается навсегда, если война продолжительна, и укрепляется там, где война была удачна и повела к подчинению соседних племен. Затем примеры, встречающиеся у всех народов, несомненно, доказывают ту истину, что принудительная власть царя и «царя царей» (титул, часто встречающийся на Востоке) возрастает по мере того, как он расширяет свои завоевания и соединяет под своим владычеством все большее и большее число народов. Сравнения открывают нам еще другую истину, которую мы должны бы всегда хранить в памяти, а именно что правящая власть становится все более агрессивной внутри общины, чем она агрессивнее вне ее. Как для того, чтобы составить хорошую армию, необходимо, чтобы солдаты разных чинов повиновались командующему ими, точно так же для того, чтобы создать сильную воинскую общину, надо, чтобы граждане подчинялись руководящей власти; надо, чтобы они доставили нужное число людей и отдавали бы все имущество, которое от них требуют.

Очевидным выводом отсюда будет, что правительственная мораль, в зачатках своих тождественная с военными обычаями, должна долгое время сообразоваться с ними и может удаляться от них лишь по мере того, как сокращаются военная деятельность и военные приготовления. Доказательство тому мы видим на каждом шагу. Теперь на материке гражданин свободен лишь тогда, когда он не служит более в армии; но он всю свою остальную жизнь трудится для того, чтобы поддерживать военную организацию. Даже в Англии серьезная война, делая рекрутский набор необходимым, отняла бы временно вольности большого числа людей и уменьшила бы их у других, принуждая их путем поборов платить за необходимые издержки, т. е. заставляя их работать известное число дней для государства. Кодекс поведения правительства относительно граждан неизбежно составляется сообразно с кодексом поведения граждан в их взаимных отношениях.

Я не буду в настоящей статье говорить ни о нарушениях права, ни о совершенных жестокостях; большая часть истории состоит в изложении таких фактов; я не хочу также описывать те внутренние беззакония, которые сопровождали беззакония внешние. Я не имею намерения делать перечень преступлений неответственных законодателей, начиная с царя Куфу (камни его колоссальной гробницы были заложены в кровавом поту десятков тысяч рабов, которых заставляли работать под ударами кнута в течение долгих лет), продолжая египетскими, ассирийскими, персидскими, македонскими и прочими завоевателями и кончая Наполеоном, который для того, чтобы удовлетворить свое честолюбие и увидеть весь цивилизованный мир у своих ног, погубил по крайней мере два миллиона людей. Я не задаюсь также целью исчислять здесь грехи ответственных законодателей, оставляющие длинные списки законов, созданных в интересах господствующих классов. В Англии в этот список входят и такие законы, которые долгое время поддерживали рабство и торговлю невольниками, пользуясь которыми подвергали пытке около 40 000 негров в год, запихивали их в трюмы судов во время плавания под тропиками и губили таким образом большинство из них. Список этот заканчивается законами о зерновых хлебах, которые, как говорит сэр Эрскин Мей, «чтобы поднять арендные цены, приговорили неисчислимую массу народа к страданиям голода».