Личность и общество в анархистском мировоззрении

B) Если антиномия личности и общества неустранима, невозможно и «анархическое общество» как раз навсегда определенный постоянный порядок отношений. Более ни один общественный идеал с точки зрения анархизма не может быть назван абсолютным в том смысле, что он венец человеческой мудрости, конец социально-этических исканий человека.

Конструирование «конечных» идеалов – антиномично духу анархизма.

Анархизм – миросозерцание динамическое. Анархизм верит в непрерывность мирового развития, в неостанавливающийся рост человеческой природы и ее возможностей.

Эта вера – плод не отвлеченных рассуждений, не романтической горячности, а результат непосредственных наблюдений над тем, что нас окружает. Разве мы – люди XX столетия – не чувствуем в себе пробуждения новых чувств, не роем пропастей между нами и нашим прошлым, не сознаем, что каждым шагом нашим мы делаем все более необъятными богатства мира, открываем в себе неиссякаемую готовность к новым опытам и тем отодвигаем грани конечного. Наши потребности чудесно растут, человек становится полем для всевозможных открытий, он поистине неисчерпаем. Физиологические пределы жизни становятся тесны. Прав был Гете, что земной жизни – не довольно, чтобы достигнуть совершенства.

Подобно философам-плюралистам, анархизму мир представляется пластическим, далеко не завершенным, в котором творческим способностям человека дана возможность самостоятельно дополнять и совершенствовать вселенную. Блондель прекрасно выразил эту мысль: «Мы пользуемся тем, что мы существуем и тем, что имеем, для того чтобы познавать; а тем, что мы познаем, для того, чтобы существовать и иметь еще больше»[32].

Анархический идеал, постулирующий неисчерпаемость человеческих способностей, должен поэтому отказаться от установления «конечных» общественных форм, от точного определения и описания того типа общественности, который бы являлся наиболее совершенным его выражением.

Анархизм – постоянное, непрерывное, ни извне, ни изнутри (ни со стороны прогрессивных явлений жизни, ни со стороны внутреннего состояния сознания) неограничиваемое движение к общественным формам, не знающим насилия, в которых нет иных препон к последовательным, расширяющимся творческим исканиям, как в ясном сознании ненарушимости прав другого на творческое самоопределение.

Стремление – всегда вперед и всегда дальше есть естественный удел личности и представление о такой общественной организации, которая видимым своим совершенством могла бы убаюкать это стремление – было бы вместе убеждением в возможности духовной смерти личности. Но подобное представление для анархиста – невозможно.

Стивенсон рассказывает одну легенду. Отряд варваров, кочевников, искателей нового однажды встретил в походе старца, обутого в железные сандалии. Старец спросил их, куда идут они. «В Вечный Город». – «Я сам его ищу, – ответил старец, – и иду всю жизнь. В странствиях я износил уже немало пар железных сандалий. Но все не могу найти его». И старец пошел далее.

Смысл легенды: кто ищет совершенное, обречен на вечное паломничество[33].

Отличие анархического идеала от соответствующих концепций либерализма и социализма. – Историко-психологические предпосылки общественных идеалов либерализма и социализма. – Рационалистическое и современное учения о личности. – Конфликт свободы и равенства в современном представлении личности. – Попытки его применения

Именно здесь – в утверждении реальности только человека, неразрешимости антиномии и беспредельности человеческих исканий лежит глубокое принципиальное различие между идеалом, формулированным анархизмом, и соответствующими концепциями либерализма и социализма.

Но прежде всего следует навсегда отказаться от тех вульгарных представлений о либерализме и социализме, которые искажают их истинную природу, смешивая частные формы их выражения с подлинной их сущностью: либерализм – философия разжиревших мещан, опирающихся на дружественную руку классового государства; социализм – философия казармы, поглощающей личность.

Подобные характеристики, приемлемые по отношению к некоторым отдельным учениям и по преимуществу в области практической политики, в целом являются глубоко ложными.

В основе либерализма и социализма как мировоззрений, как культурно-исторических типов развития, лежит, в сущности, однородное требование, родословная которого ведется обычно от Канта, но истинное происхождение которого относится к гораздо более раннему времени.

Это требование – постулат о человеке как «цели в себе», учение об обществе как совокупности равных и равноуважаемых целей.