Личность и общество в анархистском мировоззрении

Солидаристская концепция, вдохновляющаяся по старому Кантовским постулатом (Буржуа), в своем построении понятия свободы исходит не только из формальных отрицательных обязанностей государства, о коих учили политическая философия и юриспруденция первой половины XIX в., но и из положительных его обязанностей. И если мы последуем за Дюги в его определении свободы как «власти, принадлежащей каждому индивиду осуществить и развивать свою физическую, умственную и моральную деятельность без того, чтобы законодатель мог создать для нее какие бы то ни было другие ограничения, кроме тех, которые необходимы для охраны свободы всех…», то «свобода в юридическом смысле» сведется, с одной стороны, к праву индивида на воздержание государства от принуждения его к действиям, противным развитию его личности, с другой – к праву на совершение государством действий, обеспечивающих это развитие.

В солидаристской концепции, таким образом, речь идет уже не только о воздержании государства, но и его положительной деятельности. Целая пропасть, следовательно, отделяет новую доктрину от старой, полагавшей, что положительные обязанности государства не могут быть источником прав личности (Эсмен).

Вместе с тем последователи новой доктрины, основываясь на вышеуказанной формуле отрицательных и положительных обязанностей государства, приходят к выводу о «солидарности отдельных форм свободы», о их «связности общей целью», «взаимной обусловленности», о невозможности нарушить хотя бы одну из них в конкретном случае без того, чтобы этим не была «нарушена свобода вообще». Вслед за Бенжаменом Константом, Ж. Симоном и Еллинеком солидаристы говорят о том, что «в юридическом смысле неправильно говорить о «свободах», т. е. о свободе во множественном числе. Юридическая свобода существует только в единственном числе и получает в отдельном случае индивидуальные оттенки»[43]

. Таким образом, вырастает то представление синтетической свободы, о которой говорит французский административист Ориу, для образования понятия которой все отдельные «конкретные формы свободы» служат лишь материалом, средством.

Юридическое понятие свободы, знает, следовательно, одну свободу – синтетическую.

Нас сейчас не занимает вопрос, насколько правильны возражения солидаристов школе «естественного права» или, как они ее называют, доктрине «индивидуального права», также как и вопрос о том, насколько прочна их собственная политико-юридическая позиция. В литературе, посвященной им, было уже не раз указано, что доктрина солидаризма не дает новой философской конструкции, а занимается той же основной проблемой, что и естественное право; что социальная проблема у солидаристов в конечном счете сводится к проблеме восприятия; что наконец их умозаключение от факта солидарности к обязанностям, долгу вызывает против себя методологические возражения.

Сейчас меня интересует лишь одна, в высшей степени важная для меня сторона в учении новой индивидуалистической доктрины. Она заключается в том, что солидаризм с особенной силой и яркостью говорит о включении в свое понятие свободы положительной деятельности, положительных обязанностей государства. Если и не следует слишком переоценивать заслуг солидаризма в этом смысле, так как критика достаточно показала, что новейшие течения либерализма давно не стоят на «чисто индивидуалистической» почве и охотно идут навстречу социальной реформе, то, во всяком случае, необходимо признать, что солидаризм впервые обосновал и конструировал отдельные утверждения начала солидарности в цельном и законченном мировоззрении.

Наконец в учениях современных государственников и юристов, разделяющих либеральное мировоззрение, основным признаком современного правового, конституционного государства устанавливается – безусловное господство права. Право не только проникает всю деятельность государства, но становится как бы primus movens[44] государства, его жизненным началом. Самая «воля к власти», в которой отдельные писатели хотят видеть «essentiale» – государства, воля, стоящая вне права и над правом[45] в историческом преобразовании государства сама обязывает себя нормами права и если сохраняет еще временно свое значение, то уже только в исключительных случаях.

И все же – несмотря на все эти признания – незыблемой основой новой либеральной философии, как и старой, остается постулат – свободы самопроявления человеческой личности не в смысле только обнаружения оригинальных особенной ее природы, но также в смысле свободной деятельности ее в экономическом и политическом планах, независимо от неизбежных ограничений, которые налагает подобная свобода самоопределения на свободу других.