Личность и власть

Дело в том, что в СССР первый руководитель страны никогда не избирался народом. Лидера такой мощной державы выбирали путем группового сговора в кулуарах Политбюро (или Президиума, который какое-то время заменял Политбюро) ЦК КПСС из своих рядов. Кто был из них половчее и находил свои подходы к остальным его членам, тот и побеждал сначала на заседании Политбюро, а затем по рекомендации последнего на Пленуме ЦК КПСС, где всегда голосовали единогласно. Более ловкими оказывались эгоцентристы, потому что они не ждали, как хомоцентристы, что их кто-то выдвинет, а выдвигали себя сами. Претендующие на высшую власть эгоцентристы активно обещали коллегам, завлекали их посулами, представляли себя лучшими друзьями тех, от кого зависело принятие решения об их назначении, не стеснялись в выборе средств в отношении конкурентов и оппонентов. Так действовали все победители в борьбе за должность Генсека: Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко и Горбачев. Поскольку в Советском Союзе партия была наш рулевой, то лидер партии автоматически становился и главой государства.

Партийные (читай – главные) руководители регионов и всех остальных уровней и вовсе назначались сверху, хотя формально лишь рекомендовались к избранию. Выборы советских органов власти проходили почти со 100% явкой избирателей и фактически при единогласном голосовании, но главными были не они, а руководители партийных органов, которых народ не выбирал. На выборы же ходили не потому, чтобы кого-то избрать (они всегда были безальтернативными), а для того, чтобы что-то купить, так как на избирательных участках в честь выборов всегда торговали чем-то дефицитным.

Все перечисленные Генеральные секретари, они же первые руководители государства, с некоторыми вариациями управляли страной по существу одинаково. В отличие от Сталина, они практически все были эгоцентристами, прикрываясь коммунистической вывеской. Особенно лицемерным оказался Горбачев. Все они вроде бы «старались» быть демократичными, отмежовываясь от сталинских методов руководства, но по существу фактически продолжали его же авторитарный стиль, но в более мягкой форме, тем самым с разной степенью интенсивности способствуя нарастанию противоречия между властью и народом, образование которого началось еще при Сталине.

Рассмотрим факторы развития противоречия между властью и народом, а также признаки авторитарности советского послесталинского управления страной, способствовавшие нарастанию этого разрушительного противоречия.

А) Было продекларировано, что главной целью развития страны является построение коммунистического общества, которое Хрущев обещал построить еще к 1980 году (партия торжественно заявляла, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме). Цель была неконкретная, надуманная, декларативная и абсолютно несбыточная. Это понимали все, и никто в ее достижение не верил, особенно после провала хрущевских прожективных обещаний. Таким образом, власть КПСС и ее лидеров начиналась с постановки перед страной нереальных и откровенно лицемерных целей и задач, которые не могли вызывать к ним доверия у народных масс. В результате сложилась повсеместное проявление лицемерия: с трибун говорили одно, а на кухнях – совершенно другое. Официальное и неофициальное высказывание мнений разделились.

Б) В стране отсутствовала демократическая система формирования гражданской власти всех уровней, в частности, выдвижение на выборах альтернативных официальным кандидатов, а также возможность проведения каких-либо иных кроме официальных агитационных мероприятий в их процессе. Любые попытки это сделать пресекались в самом зачатке с помощью силовых структур. Подбор руководящих кадров во всех сферах жизнедеятельности страны по деловым качествам (который существовал при Сталине) заменил собой протекционизм, способствовавший выдвижению на первые роли, прежде всего, эгоцентристов. Это привело к общему снижению качества управления государством на всех этажах власти, а, соответственно, к еще большему усугублению положения дел в стране.

В) Любая критика КПСС и власти в целом объявлялась клеветническими измышлениями и подавлялась. Разрешалось критиковать лишь отдельных чиновников, работников торговли или сферы обслуживания, некоторых руководителей производства, но под жестким цензурным надзором. Невозможность публично предъявить претензии к власти, способствовало появлению подпольных изданий, нередко откровенно враждебных, но вызывавших у населения интерес, так как искали альтернативу официозу, не вызывавшему полного доверия. По этой же причине слушали передачи «Голос Америки», «Свобода» и другие, часто воспринимая их некритически, потому что эффективной полемики по поводу содержания распространяемой ими информации не велось.