Личный счет. Миссия длиною в век

Все началось два месяца назад, когда предприятие, на котором он работал вторым заместителем главного технолога, «не оправдало высокого доверия, оказанного ему партией и правительством». Говоря нормальным человеческим языком, завод с треском провалил задание по копированию очередного самолета, закупленного за баснословную сумму у очередной «акулы капиталистического рынка».

Собственно говоря, фиаско случались и ранее. Довольно часто машины, которые надлежало в точно установленный срок поставить на поток, имели секрет, а то и несколько, разгадать которые специалисты, съевшие не один пуд рисовой лапши на воспроизведении технических чудес, созданных буржуазными учеными, были не в состоянии. Народная Республика, хотя и вкладывала огромные деньги в развитие отечественной науки, просто не обладала (пока не обладала, как настаивал Председатель и товарищи рангом ниже) необходимой технологией. Поэтому скрепя сердце приходилось заменять неподдающуюся технологию иной, доступной, и чаще всего более-менее удачно. Самолеты летали, выполняли боевые и народно-хозяйственные задачи и заставляли зарубежных продавцов только скрежетать бессильно зубами: китайская техника всегда была в разы, если не на порядки дешевле оригинальной, что позволяло успешно вытеснять последнюю с мирового рынка. Ну и что с того, что летали самолеты чуть ниже, были чуть менее маневренны и надежны, что их боевая «навеска» чуть хуже поражала наземные и воздушные цели? Армии третьего мира, давно оценившие главное достоинство сработанных в Поднебесной товаров, больше всего привлекала их доступность. Поэтому добытые правдами и неправдами, за огромные деньги и с огромными трудами образцы послушно становились на поток и окупали себя в самое кратчайшее время.

Но только не в этот раз.

Несколько десятков миллионов полновесных юаней, конвертированных в презренную черно-зеленую валюту, по всем статьям оказались выброшенными на ветер. Уродливое детище бразильской авиастроительной корпорации, воплощенное в благородный китайский металл, не только наотрез отказывалось повторять рекорды грузоподъемности, продемонстрированные на полудюжине престижных авиасалонов от Ле Бурже до Жуковского, но и летать-то, собственно говоря, не хотело. Пузатый транспортник, ревя моторами, прилежно пробегал взлетную полосу, подпрыгивал и… плюхался обратно, заставляя вспомнить кадры кинохроники столетней давности о самой-самой заре авиации. И это при том, что эталонный образец – единственный из тройки близнецов не разобранный до винтика – исправно повторял все экзерсисы, привлекшие внимание охотников за новинками: взлетал и садился с разбегом вдвое меньшим, чем у остальных самолетов такого типа, и пролетал при нормальной заправке на тридцать процентов дальше – вкупе с тем, что брал на борт в полтора раза больше груза. Но лишь собранный в ангарах Сан-Паулу. Близнецы его, изготовленные в Сицзяне, летать нипочем не хотели. Даже без груза. Даже снабженные оригинальными двигателями. Более того, даже собранные заново из тех же самых деталей, из которых состояли изначально.

А закупленный в Бразилии «эталонный» самолет летал. Летал, и все.

Партия и правительство поступили, как и полагается поступать в таких случаях. «Незаменимых людей не бывает», – решил кто-то в Бейджине[20]

, и в один прекрасный момент заместители директора, главного инженера и главного технолога одновременно сделали шаг вверх по служебной лестнице. О том, куда делись их предшественники, говорить в приличном обществе как-то было не принято. Но вот почему-то замы, получившие повышение, совсем не были рады своему карьерному росту, обещавшему быть недолгим…

И лишь один из их потенциальных сменщиков, товарищ Вэй, не хотел вслед за ними «делать карьеру», которая, скорее всего, привела бы его на один из столичных стадионов в робе смертника. Поэтому, дистанцировавшись от судорожных попыток всего завода заставить летать свои ублюдочные детища, он решил досконально разобраться, чем же все-таки бразильский аэроплан так отличается от китайских. И ему это удалось…

– Не могли бы вы объяснить своими словами, – устав, видимо, от специфических терминов, поморщился председатель правительственной комиссии, судя по грубо вылепленному лицу и заметному акценту – из крестьян западных районов.

Товарищ Вэй очень хорошо знал таких. В шестидесятые годы прошлого века они, тогдашние юнцы, по приказу «великого кормчего» вершили культурную революцию, повзрослев и заматерев – претворяли в жизнь гениальные решения великого Дэн Сяопина, а теперь, дождавшись своей очереди, встали у кормила Народной Республики. Упорства и преданности партии им было не занимать, но вот с образованием дело обстояло заметно хуже…

– Можно, я лучше покажу?