Лики Японии

До меня будто снова донесся голос экскурсовода, которая с ноткой дружелюбия, но с полным равнодушием, призывала к пунктуальности, дабы не терять времени зря. В ее обязанности входило познакомить иностранного гостя с прошлым и настоящим города. Тогда я только что прибыл в Нагасаки. Как всегда, шел дождь, деловые встречи были назначены на следующий день, и я сел в один из туристских автобусов, предвкушая приятную поездку по всем достопримечательностям города, как того обещали рекламные щиты. Однако уже через пару часов экскурсия мне показалась скучной. Наша милая дама-гид, хотя и говорила без умолку, смогла сообщить нам не более того, что напечатано в многочисленных красочных проспектах. Тогда я, невзирая на дождь, вышел из автобуса и на свой страх и риск решил обойти пешком хотя бы часть города. Я ничего не терял, поскольку назавтра мне обещал показать Нагасаки влюбленный в него доктор К. — врач и художник-любитель.

Многие считают, что Нагасаки всех Очаровывает своей экзотичностью: ведь он ежегодно привлекает около 5 миллионов туристов. Мне же на первый взгляд показалось, что этот город мало чем отличается от любого другого японского города такой же величины: улицы, довольно хаотично застроенные небольшими домиками, среди них — высокие здания банков, страховых компаний из бетона. Тот же нескончаемый поток транспорта, те же магазины (их в Нагасаки около 10 тысяч), отели, рестораны, бары, кафе (4 тысячи), в которых до 80 тысяч служащих, то есть немногим более половины всего самодеятельного населения Нагасаки.

Гостю приходится довольно пристально вглядываться, чтобы обнаружить что-нибудь необычное. Ибо нет ничего экзотического в прогулке по аккуратно выложенной булыжной мостовой мимо нескольких домиков, напоминающих загородные виллы на севере Европы, на чьих черепичных крышах торчат кирпичные трубы. «Ах да, ведь ты поднимаешься по Голландскому склону», — говорю я себе. Однако увиденное производит на меня весьма комическое впечатление, а экзотикой и не пахнет: из разностильного кирпичного здания мне навстречу выходят несколько черноволосых красоток с миндалевидными глазами в оригинальных голландских национальных костюмах с белыми наколками на голове и в общеизвестной голландской деревянной обуви. Я не нахожу ничего экзотического и в одном из фирменных блюд Нагасаки, «Касутэре», ничем не примечательном сухом, рассыпчатом песочном торте. Какой-то португальский (или испанский) кок, а то и христианский миссионер несколько веков назад поделился в Нагасаки с японцами рецептом изготовления бисквита под названием «Кастелла»{«Касутэра» образовалось от порт. «Рао de Castella». В Нагасаки этот бисквит впервые появился в продаже в 1624 г.}.

Своеобразными показались мне здесь сооружения, построенные по китайским образцам, например Мэганэхаси — «Очковый мост» (XVII век), который своими двумя кирпичными арками, отражающимися в воде, в самом деле похож на очки; или возведенный в 1629 году храм Софукудзи — подлинный памятник позднесредневековой китайской культовой архитектуры. Конфуцианское святилище 1893 года с его сверкающими позолотой и ярко раскрашенными резными украшениями крыш, на мой взгляд, было скорее отталкивающим, чем своеобразным, но это уже — дело вкуса.

Большой популярностью среди туристов пользуется в Нагасаки дом Гловера, представляющий собой виллу в стиле шотландского загородного дома, построенную в 1863 году на вершине холма с чудесным видом на порт Нагасаки. Следует отдать должное мистеру Томасу Блейку Гловеру — британскому судостроительному инженеру, вероятно, очень предприимчивому человеку, дела которого начиная с 1859 года шли довольно успешно, местоположение для своей виллы он выбрал удачно, что же касается легенд, окруживших позднее этот дом, то они, насколько мне известно, не имели к нему никакого отношения. Должна же была разыграться где-то романтическая история между прекрасной японкой и бесшабашным морским офицером, история, которая дала повод французу Пьеру Лоти написать роман «Мадам Хризантема» и 10 лет спустя побудила американского адвоката и плодовитого писателя Джона Лонга создать пьесу «Мадам Баттерфляй», которую обессмертил итальянский композитор Джакомо Пуччини, написав оперу на этот же сюжет. Премьера оперы состоялась 17 февраля 1904 года в миланском Ла Скала, но полное признание она получила позднее, когда партию мадам Баттерфляй стала исполнять Тамаки Миура, гениальная японская певица, вдохнувшая, по словам самого Пуччини, жизнь в его героиню. В двадцатых и тридцатых годах Тамаки Миура пела эту партию на всех крупных оперных сценах мира и удостаивалась восторженных аплодисментов.