Лики любви

она дура, чтобы отказаться от плавности контуров, мягкости очертаний, которые помогли ей создать свой неповторимый и желанный стиль. Ром намеренно глянула вниз со склона на каменные глыбы и почувствовала легкое головокружение, у нее как-то сразу перехватило дыхание и все внутри напряглось. Что ж, ее диагноз верен, все проще простого: непереносимость высоты. Но если постараться, то и этот недуг можно победить.

Собравшись, она приняла решение: именно сейчас заставить себя победить, выкорчевать страх с корнем. Самой, без всякой помощи.

Реджи никогда не беспокоился ни о ее глазах, ни о зубах, ни даже о голове. В детстве она скакала по выгоревшим от солнца ослепительным холмам Родоса, как горный козлик. Никто за ней не смотрел, и все обходилось лишь облезшим носом и многочисленными синяками и ссадинами. То были самые лучшие дни в ее жизни: Реджи мало пил и много, увлеченно работал, а Кэролин была молчаливым, прекрасным и неизменным фоном их судеб.

Она неловким движением обернулась к дому на вершине горного склона, пошатнулась, выронила шляпу и поспешно уселась в тени садовых деревьев. Согревающие, добрые воспоминания детства сменились другими. Всплыла горечь той поры, когда Ром дни и ночи была совсем одна, а Реджи топил свою печаль в вине и сладострастии. А потом они переезжали, переезжали, переезжали…

Ром прилегла и задремала. Ее разбудило яркое солнце, такое горячее, что на лице даже выступил пот. Вернувшись домой, она обнаружила, что уже почти одиннадцать часов. Она, конечно, не планировала так долго гулять — требовалось лишь показать Кэмерону, что он не имеет права распоряжаться ею. С пятнадцати лет она сама себе хозяйка, поскольку Реджи всегда было не до нее, и менять свои привычки она сейчас не намерена.

Кэмерона и Мэдлин не было дома. Мальчики только что пришли с пруда, где играли у самого водопада, и переодевались в сухое под наблюдением Норы. Экономка неодобрительно посмотрела на ее раскрасневшееся лицо.

— Для чего вам шляпа, если вы ее не надеваете?

— Я надела, но потом уснула, и солнце подкралось ко мне, — вяло объяснила Ром и пошла к себе, потирая шею и удивляясь, что ее совсем не тянет к мольберту.

Целый час Майк терпеливо сидел, пока она изучала его лицо, делала эскизы, а под конец набросала карикатуру. Мальчуган помчался показывать ее братьям, а Ром заставила себя сделать еще парочку этюдов.

Поморщившись, она наконец отложила кисть и устало опустилась на стул. Работать на пленэре слишком жарко, тени слишком резки, и к тому же давно пора на ленч. Она побрела к кухне и по пути увидела Кэмерона. Его взгляд обещал хорошенький выговор, и она принялась обдумывать, как бы половчее защититься.

Едва они уселись в столовой, как зазвонил телефон. Нора бросилась на кухню.

— Ром, это вас. — Растянув шнур через всю кухню, экономка протянула ей трубку.

Ром подошла, пришлось отвернуться от Кэмерона, но она остро чувствовала спиной его присутствие. «Если это Джерри, я брошу трубку, — мелькнуло у нее в уме, — под таким пристальным взглядом, как под дулом пистолета, слова не выдавишь». Но это оказался Реджи.

— Папка! Где ты сейчас?

— Почти что у твоего порога, дочурка. Мы с Майей вчера поженились и держим путь на юг. А пока остановились у приятеля в Ревущей пропасти. Я слыхал кое-что о твоем клиенте Синклере, детка. Он, видать, здесь большая шишка. А как он тебе? Я так понял, он не женат и имеет на тебя виды. Это славненько. Ведь тебе… э-э-э… двадцать два? Или двадцать три, малышка?

— Папочка, — укоризненно промолвила она. Конечно, его новая пассия по меньшей мере на двадцать лет его моложе, раз он отнимает столько от подлинного возраста Ром. — Слушай, скажи точно, где ты остановился, и я подъеду к тебе через часок, ага?

Ром повесила трубку и вернулась к столу. Там уже сидела Мэдлин. Женщины обменялись взаимно лицемерными улыбками.

— Твой отец где-то здесь? — осведомился Кэмерон. Не желая более его раздражать, она вежливо кивнула.

— Он только что снова женился, и они направляются в Ки-Уэст. Хотя на этот раз он намного лучше объясняет дорогу, возможно, я вас сегодня больше не увижу.

— Где они сейчас? — спросила Мэдлин таким тоном, будто полагала, что они остановились в какой-нибудь грязной дыре за пять долларов в сутки.

Потускневшим голосом Ром ответила:

— Заглянули на денек-другой к одному приятелю. У него имение в Ревущей пропасти, где-то прямо у озера, если я правильно поняла. По-моему, хорошее местечко?

У Мэдлин так округлились глаза и рот, что она снова напомнила Ром глупую рыбу.

— Но я думала, что… э-э… ваш отец тоже художник, не так ли?

От такого вопроса Ром поперхнулась ледяным чаем. Кэмерон постучал ей по спине, правда, несколько не рассчитал силу. Она покосилась на него и увидела, что он тоже смеется. Бедняжка Мэдлин! Она олицетворяла самое ненавистное для Ром отношение к творческим профессиям. Но такая откровенность столь забавна, что ее даже можно простить. С таким же успехом она бы могла спросить: «Ведь ваш отец тоже грабитель банков, не так ли?»