Лилиан

Я расправила свои шикарные крылья и, глубоко вздохнув, зашагала уверенным шагом, ступая как по застывшим островкам, так и по огненным водам багряных рек. Демоны, встречающиеся на моём пути, падали, ударяя лбом о землю в нестерпимом крике. Они знали, кто я такая. Теперь и я знала это, а самое главное то, что я сейчас, как никогда прежде, гордилась этим. Да, я – Лилиан – дочь своего Отца и единственная в своём роде! Я уникальная и неповторимая! Я гордо подняла голову кверху и шагом истинной наследницы престола продолжила своё путешествие по неиссякаемым просторам недавно обретённой мною Родины. Внутренне для себя я почему-то решила идти к самой большой и смольно-чёрной горе, по склонам которой текут нескончаемые потоки пурпурной крови и слышатся самые громкие пронзительные стоны.

Путь к горе хоть и не был близким, но желание лететь у меня почему-то отсутствовало, видимо, слишком хотела осмотреть свои земли. Огромная долина, пронизанная паутиной мелких кровавых рек, огненные гейзеры, безжизненные окаменевшие островки с чётко вырисовывающимися из камня лицами, бурлящие озёра и жжёные деревья, по стволам которых неиссякаемыми потоками в неистовом ритме льётся кровь, вырисовывали чёткую картину этого мира. Вот таков был мой дом – безжизненная, огненная, кровавая и карающая всех вместе и каждого по отдельности бездна. Я видела людей то и дело всплывающих в бурлящих озёрах, но заново моментально погружаемых в эту пучину. Некоторые сидели на островках и стонали, протягивая ко мне руки. Если реально оценить ситуацию, то людей всё-таки здесь было не так много, как очевидно должно. Вероятно, эта долина является отнюдь не единственным местом пребывания грешников огненной Преисподней. Не захотев больше ни минуты своего времени тратить на ходьбу по долине, я взмахнула крыльями и пролетела над огненной скверной, разгоняя обжигающий воздух. Я видела, как люди, находящиеся подо мной, со стонами протягивали мне свои руки, прося прощения и требуя повторной процедуры покаяния. Я, глубоко вздохнув, устремила свой взгляд только вперёд, не обращая никакого внимания на тщетные попытки грешников коснуться меня, и приземлилась непосредственно у подножия той самой вселяющей наибольший страх в сознания заключённых в долине каторжников мрачной горы.

Смольно-чёрная, покрытая острыми пиками каменных выступов гора источала приятный серный запах, а неиссякаемые потоки кровавых ручьев стекали к моим ногам, образовывая багряную слякоть. Как только я подняла руку в попытке ухватиться за выступ, чтобы вскарабкаться на пологую вершину горы, я услышала тихий шёпот, раздающийся от единственного расположенного у подножия горы жжёного дерева, но визуально источник шёпота я определила не сразу.

– Лили, прошу тебя, подойди! – шёпот усилился, но хрипота и возникший кашель сразу подавили его. Я, немного подумав, решила всё-таки проверить источник столь волнующего меня звука, уж очень знаком показался мне этот охрипший голосок.

Подойдя к дереву, которое, как мне казалось, было выжжено слишком недавно, я присела на корточки и коснулась пальцами землисто-кровавой смеси у самого корня. Дерево дымилось, и чёрный ствол всё ещё был обжигающе горячим, но источника шёпота нигде не было, зато запах грязно-багряного киселя на моих пальцах мне был до боли знаком.

– Я здесь! Посмотри наверх! – тихий шёпот раздался снова, создавая на моём теле волну необъяснимых мурашек.

Я подняла свои глаза кверху, пристально осматривая обгоревший ствол. Широкое вековое дерево с раскидистыми массивными ветками поначалу показалось мне ничем непримечательным, но дойдя своим взглядом до середины ствола, я ужаснулась. Упав на колени, я быстро зажала себе рот, чтобы не оглушить своим криком и без того мучающихся здесь грешников. В том месте, где заканчивался широкий основной ствол дерева, я заметила так хорошо знакомые мне большие графитного цвета глаза Меган. Её лицо с кожей подобной коре дерева, ветками вместо рук и корнями, напоминающими ноги, было обезображено болью. В том месте, где визуально должно было бы находиться детское сердце, зияла чёрная время от времени освещающаяся дыра с глубоким дуплом, из недр которого вырывалось горящее пламя.

– О, Меган! – я была так опустошена, что ни одно слово не приходило мне в голову.

– Тише! Мне тяжело говорить, но, несмотря на это, я всё равно начну первой! – Меган, превозмогая боль, сжала свои ветки так, что они коснулись ствола, а слегка выпученные при этом глазки как маячок сигнализировали о высоком уровне боли. – Лили, прости меня! Знаю, что нет мне прощения за то, что я натворила, но всё же я слепо надеюсь на твою благосклонность.

– Я не понимаю тебя! – от ужаса еле шепча, я так сильно сжимала свою голову в ладонях, словно думая, что если я отпущу руки, то голова оторвётся и покатиться вниз по долине. – Разве это тебе надо просить прощения?