Лилиан

Набравшись смелости, мы поднялись на вершину одной из башен Нотр-Дама, с трудом преодолев почти четыреста каменных ступеней. Конечно, используя крылья, было бы это сделать проще, но мы решили уподобиться потоку туристов, собравшимся совершить такой отчаянный подвиг. Лицезрев воочию уникально исполненную скульптуру с названием «Слава Пресвятой Девы», мы восхищались Мадонной с младенцем, тихо посиживающих в своеобразном кресле власти, по бокам которого находились с одной стороны два Ангела, а с другой – епископ с помощником и царь. Сцены пришествия Христа на грешную землю великолепно транслировали христианскую бытность в неиссякаемом потоке времён.

Самым удивительным среди всего собранного великолепия было то, что в парижском соборе совсем отсутствовала настенная живопись, но она была здесь вовсе и не нужна. Огромные цветные витражи, уютно устроившиеся в оконных пролётах, пропуская яркие лучи восходящего солнца, окрашивали бесцветные графитные стены целой радугой сочных оттенков, погружая в особую феерическую роскошь интерьера, обмакивая в фиолетовые, голубые, оранжевые или красные цвета. На витражах отражены исторические сцены библейских событий, умело укоренявшие в сознаниях людей чудодейственную веру в Спасителя.

Если собор Парижской Богоматери был выбран нами для уникальной настройки внутренних струн души, то Версальский дворец был явно вершиной пафоса, наслаждения и богатства. Версаль символизировал абсолютную монархию как в глубинах души, так и наяву. Людовик смог из нищего дома охотника создать сияющий помпезный дворец. Среди всего многообразия показной роскоши самым запоминающимся и будоражащим сознание является Зеркальный зал. Огромные зеркала придают залу необычную атмосферу полнейшей видимости и созерцаемости, словно разрушая и выставляя напоказ все имеющиеся тайны посетителей и даже те, которые хранятся слишком глубоко. А в виду особенных свойств зеркал мне вообще казалось, что все миры наблюдают за нами и причём, изучая со всех сторон. Я, конечно, скрываться ни от кого не планировала, но даже для меня это было, словно выбежать на оживлённую улицу совсем без одежды.

– Лучше пойдём и насладимся десятью тысячами свечей, которые озаряют округлый зал Версальского театра. – Я, взяв Сэма за руку, быстро увлекла его за собой, явно неуютно чувствуя себя в помещении с таким количеством зеркал.

– Давайте сначала прогуляемся по непревзойдённому по своей изящности и очарованию Версальскому парку. – Эрик умолял нас, видимо, устав находиться так долго в помещениях.

– Ох, он чудесен! – Я кружилась, расставив руки по сторонам в тот момент, когда мы прогуливались по аллеям Версаля. – Мне так здесь всё нравится: и большой канал, и остриженные причудливой формы деревья, и разноцветные клумбы, и разбитые дорожки, и живописные пруды и озёра. – Я пищала от восторга, поглощённая с головой в водоворот красоты, удивляясь тому, как прекрасны многочисленные фонтаны, самый впечатляющий из которых носит настоящее героическое имя – колесница Аполлона. Я восторгалась всем, что встречала на своём пути, а особенно так горячо любимыми мною, до сих пор непонятно почему, скульптурами, которые не могли не радовать мои наслаждающиеся всеми этими прелестями глаза.

Рождественский день мы решили полностью посвятить металлической леди Франции – Эйфелевой башне.

На первой платформе в одном из залов-ресторанов мы заказали себе праздничный столик, выбрав довольно экзотические для нас блюда. Мы полноценно наслаждались вечером, отложив все проблемы и тяжёлые думы на второй план. Я лишь умоляла, чтобы улитки под виноградным соусом, мидии в лимонном соку и лягушачьи лапки были по нраву моей человечьей ипостаси. А как мы смеялись, когда Эрик морщился и закрывал глаза при своей уже не первой попытке проглотить улитку. Мы были так счастливы, что ничто не могло омрачить в данный момент наше существование. Даже приближение часа «Икс», кажется, было отставлено на второй план. Когда часы пробили полночь, мы ненадолго оставили Эрика и Майкла праздновать вдвоём.

– Что сил больше нет терпеть? – хихикая, проговорил с полным ртом Майкл, чем определённо ввёл меня в краску.

– С каких это пор ты стал таким грубым? – я устремила свой ошеломлённый взгляд карих глаз. – Это на тебя так не похоже!

– Это же Париж, детка! Город разврата и порока! – Майкл всё больше и больше удивлял меня, но я, правда, нуждалась в уединении с Сэмом, поэтому спорить с Майклом не было смысла.

– Куда отправимся? – Сэм целовал меня в шею у подножия Эйфелевой башни.

– Думаю, нам стоит с тобой начать с Зеркального зала Версальского дворца. – Коварная улыбка озарила моё лицо, хотя помнится ещё совсем недавно, я чувствовала себя там некомфортно, будто у всех на виду, но именно сейчас я и хотела, что бы моя родная Мать, мой Отец, Архонты и все на свете видели меня такой. Я хотела, чтоб они знали и видели меня счастливой.

– Я и не знал, что ты страдаешь эксгибиционизмом? – Сэм страстно целовал меня, прижатую к стене между огромными зеркалами.