Лилиан

– О, милый мой, я страдаю многими пороками, о которых ты даже и не догадываешься? – Я ерошила его волосы, когда Сэм нежно ласкал моё тело. Его поцелуи одновременно разжигали мою и без того горячую кровь и были словно спасительная вода, усмиряющая моё адское пламя.

Это было наше первое совместное Рождество. Мы в роли законных супругов. Разве я могла удовлетворить своё освободившееся либидо только Зеркальным залом? Конечно, нет, и в этот раз я добровольно позволила своим страстям управлять своим рассудком, и ни капли об этом не жалею.

Заниматься этим на крыше Триумфальной арки, с вершины которой можно воочию оценить божественный облик Елисейских полей, было воистину будоражаще восхитительным действом. О, Шанз-Элизе, какой блаженный вид! Разве может нам быть где-то лучше, чем на Елисейских полях, где нежатся в умиротворении сияющие души идеального царства вечности, где нет ни мук, ни терзаний, только безбрежное вечное счастье. И мы добровольно находились в плену этого, поглощая и впитывая всё без остатка.

Ну, и кульминационной точкой, поставленной в заключение нашей ночи неземной страсти, было предание блаженству на высоте почти триста метров на самой верхней площадке Эйфелевой башни. Возможность находиться среди людей, но в то же время и в полном одиночестве и быть абсолютно невидимыми для их несовершенных глаз порождает где-то в глубине странное чувство порочности и недозволенности, которое имеет до странности сладковатый привкус, который оказался, как ни странно, мне по душе.

К Майклу и Эрику мы вернулись лишь на рассвете, когда лучи яркого обновлённого солнца освещали слегка поржавевший от времени металл, придавая башне состояние уважаемой всеми старости.

Следующий день был расписан по минутам. Я настояла на том, чтобы ещё раз побывать на Елисейский полях, только на этот раз полным составом. Мы не спеша прогуливались по парковой части полей, наслаждаясь природным великолепием, но также с не меньшим восторгом мы посетили и магазинную часть, потрясающую своей дороговизной: банки, бутики и шикарный русский ресторан «Распутин», который мы почему-то не рискнули посетить, наверное, из-за говорящей слишком много нам фамилии.

Оставшуюся до конца года неделю мы посвятили исследованию самого популярного музея мира – выдающегося Лувра, покрытого вековой пеленой истории и вобравшего в себя уникальные реликвии Франции и всего мира, начиная с древних времён вплоть до наступления сегодняшнего времени.

– Всю свою жизнь мечтала побывать здесь, – воодушевлённо говорила я, обращаясь к Сэму, – какое счастье увидеть все эти творения и изваяния мастеров разных эпох и цивилизаций, запечатлевших время в своих шедеврах. Здесь чувствуешь себя так, словно в один день побывал в разных уголках планеты, бороздя по просторам времени.

– Какую именно жизнь ты имеешь в виду? – Сэм пытался иронизировать, – ту или эту?

– Обе! – выпалила я. – Знаешь, в любой жизни, по-моему, нужно стремиться к совершенству! – Я склонила голову набок. – Тем более, где ещё можно за раз посетить и Древний Восток, и Древний Египет, и Древнюю Грецию, и Этрурию, и Рим, насладиться скульптурами и предметами искусства.

Я любила такую жизнь в угоду своим прихотям и инстинктам, но всё же мне были чужды злоба, жестокость, равнодушие и зависть. Иногда я, конечно, уступала своим растущим порокам, но Сэм всегда помогал мне, сдерживая меня, возможно, поэтому мы и были вместе. Он был будто барьер или экран, защищающий мир живых от некоего в основном выдуманного вселенского зла. Он не только защищал мир, но и спасал меня от саморазрушения, являясь для меня каплей воды в засушливой пустыни, не давая умереть сейчас, но создавая постоянную потребность в нём.

Перед тем, как потратить своё время на сыгравшие определяющую роль в судьбах всех нас без исключения места нашего знакомства, мы решили посетить Испанию, а именно гордо борющуюся за свои права Каталонию, считая просто непростительным не оказать ей своего внимания.

Барселона как столица Каталонии предстала перед нами во всей своей красе, уютно устроившись на пяти холмах, а самая высокая точка городского ансамбля, являясь собой основанием одной из главных достопримечательностей этого города и всей Каталонии в целом, выставляла напоказ свой главный кафедральный собор – собор Святого Креста и Святой Евлалии.

– Ого, какой же он удивительный! – обомлевший Сэм стоял перед этим архитектурным шедевром, просто раскрыв рот. – Как же умело сочетаются в нём веяния готического стиля, пропущенного через каталонские стремления, и выплёскиваются через массивность и страх Средневековья в помпезную изящность, наглядно представленную в стройных колоннах, «розетке» над центральным входом и задевающими облака башнями-шпилями.

– Ты будешь ещё более ошеломлён, когда узнаешь, что внутри собора хранится деревянная скульптура Христа, снятая с настоящего носа корабля флагмана испанского флота, а ещё тут во славу Евлалии живут припеваючи тринадцать белых гусей! – выпалила я, желая ввергнуть Сэма в культурно-просветительский шок.