Лилии над озером

Не отвечая, я обхватила его обеими руками, сильно прижавшись лицом к его портупее. Я вдыхала его запах, такой родной и возбуждающий, и, казалось, не могла насытиться. Перед этим часом разлуки мы провели несколько ночей в одной постели. Он был еще не совсем здоров и не совсем силен, но, овладевая мною, обрушивал на меня столько неистовых и терпеливых ласк, был так изощрен и изобретателен, что сейчас во мне была по-женски удовлетворена каждая клеточка тела - всю меня он словно напоил наслаждением. Даже в этот миг, вспоминая об этом, я могла почувствовать внутри себя сладкие судороги. Второго такого мужчины на свете нет. И вот мы должны расстаться… о Боже, как же мне отдать его, отпустить на смерть?!

Он обнимал меня за плечи, терпеливо ожидая, пока я справлюсь с чувствами.

- Дорогая моя, я оставляю здесь пятьдесят человек. Это самые верные мои люди, и они будут защищать вас до последнего.

- Вы полагаете, я приму бой? - прошептала я с печальной улыбкой, все так же не отрывая лица от его груди.

- Нет. Я уповаю на то, что Белые Липы сохранит от этого Господь. Но в жизни всякое бывает, и если сюда забредет рота каких-нибудь голодных синих оборванцев, которых сейчас много в Бретани, они не смогут причинить замку вред. Кроме того, я хочу, чтобы вы были защищены и от тех синих чиновников, которые, может быть, захотят взять мою семью в заложники.

Я встревоженно спросила, вскинув на него глаза:

- В заложники? Думаете, это возможно?

- Здесь, в Белых Липах, - нет, - многозначительно произнес Александр. - Здесь вы защищены. Но в Сент-Элуа такой защиты нет, и вам не следует туда ездить. Дорогая моя, нельзя позволить синим ударить меня по самому чувствительному месту - по вам и нашим детям. Оставайтесь все время здесь, как бы вам ни хотелось поколесить по Бретани.

И все же его лицо было искажено беспокойством. Я тихо спросила:

- Вы еще чем-то встревожены?

- Сюзанна, знаете ли вы Фан-Лера?

- Даже очень хорошо, - ответила я, вспоминая ночь, проведенную в его вонючей хижине.

- Если вам будет трудно, скажите ему, и он очень быстро найдет меня. Я приеду, чего бы мне это ни стоило.

Я молчала. Он повторил более настойчиво:

- Я приеду, Сюзанна. Зовите на помощь тотчас, как только будет нужно.

- О, Александр, да разве дело во мне? Подумайте лучше, как сохранить себя.

Он поцеловал мои руки одну за другой.

- Да-да, - настаивала я, - берегите себя, господин дю Шатлэ. Если вас снова доставят сюда в том виде, в каком вы были два месяца назад, мне вас не собрать заново.

- Нет другой такой замечательной жены на свете, - произнес он улыбаясь.

- Ловлю на слове, любимый. Обещайте мне кое-что.

- Обещаю заранее все, что вам угодно, госпожа герцогиня.

Я потянулась за шляпкой и спенсером.

- Мне хочется проводить вас, Александр.

Его лицо на миг омрачилось. Он хотел возразить мне, приведя, видимо, в качестве доводов то, что не стоит разыгрывать перед шуанами сцену прощания - дескать, далеко не каждый из повстанцев тащит за собой жену до самого места сбора, зачем же предводителю делать это?

Но я предвидела подобные возражения и взмолилась:

- Вы обещали, мой дорогой, не отказывайтесь теперь от своего обещания, прошу вас! К тому же, я, конечно, не буду осыпать вас поцелуями на виду у вашего войска. Я поеду только до места сбора, и поеду в коляске, позади.

- Стоит ли вам так утруждаться, Сюзанна? Что это изменит?

- Я хотя бы увижу, в каких условиях доведется вам сражаться. Может быть, сердце мое будет от этого спокойнее.

Ребенок шевельнулся во мне, едва я произнесла эти слова. Взяв Александра за руку, я быстро приложила ее к животу, желая, чтобы он ощутил своего малыша. Он обнял меня, не отнимая руки. Ребенок подвигал ножками и затих. А в меня будто спокойствие вливалось от прикосновения сильной руки мужа.

- Слышали? - шепнула я. - Реми Кристоф, похоже, поддерживает меня.

Александр, вздохнув, кивнул.

- Я могу убивать людей на войне, но отказать беременной жене у меня нет мужества. Вот сила женщины! Хорошо. Поедемте, Сюзанна. Если вам угодно взглянуть на шуанский быт, так и быть, устроим вам напоследок это развлечение.

…Отряд шуанов двигался с уверенностью людей, которым знаком каждый туаз дороги, каждый камень под ногами. Молодцы из нескольких приходов, собравшиеся под командованием братьев дю Шатлэ, на добрый лье удалились от поместья Белые Липы и через час утомительного пути подошли к группе массивных монолитов - каменных столбов святилища друидов. Тут тропа спускалась вниз, растительность становилась гуще. Мне пришлось покинуть коляску и опереться на руку Фан-Лера. Шуаны свернули в сторону и по крутому откосу, поросшему густыми лиственницами, начали спускаться в лощину, на дне которой было слышно журчание ручья. Они продолжали спуск, пока снова не оказались на ровном месте и впереди смутно не замаячили служебные постройки хозяйской усадьбы.

Здесь один из шуанов трижды прокричал совой. Подождав, он повторил тройной клич.