Читаем Лилия полностью

Разумеется, в фантазиях появлялись различные сцены, например, как она, взрослая и опытная, проявляет интерес, оказывается вдруг наедине со мной, снимает сарафан, лёгкий и шёлковый, самостоятельно расстёгивает лифчик или же даже его вовсе нет, толкает меня на кровать, обхватывает нежными пальцами напрягшийся каменный, совершенно юный и неугомонный и разом направляя, садится и двигается, томно наблюдая за моими эмоциями. Как и должно, при этом получает неимоверное удовольствие, поскольку такого крепкого и вообще незаменимого любовника она давно ждала и коричневые круги, с большими сосками, как бы также наблюдали за мной и восхищались.


Все, соседки были уже замужем и некоторые из них очень симпатичные, но невероятно несчастные. Вероятно, совсем скоро некоторые из них повторят судьбу моей матери, если не алкогольной зависимостью, то тяжкой долей матери-одиночки вполне вероятно.

Мысли некоторых из них я мимолётом наблюдая за ними вполне точно мог определить и мог бы дать вполне дельный совет:

«Бегите из этой дыры пока не поздно. Садитесь в первый попавшийся поезд и умчитесь куда глаза глядят подальше. Не стойте на месте, не бойтесь менять свою жизнь. Вам здесь не место…»

Но куда им. Решительности не хватило бы ни одной из них. Практически у каждой муж медленно, но верно спивался, и они бедняжки, худенькие и красивые, тянули семью на своих плечах, загубленные души, запертые в клетке канарейки. Совсем скоро поселение с чёрной душой погубит их и превратятся они в обрюзгших и покалеченных однообразием бабищ, с тусклым лицом и циничными глазами.

Дружба этих не по годам состарившихся девушек с мамой вскоре прекращалась, поскольку с неотвратимой неизбежностью их мужья обращали внимание на неё совсем не с добрососедским вниманием. Со своей стороны, мать не давала никакого повода для ревности, но в любом случае была виновата она и даже виноваты мы – «дети шлюхи» – ловящие косые, полные ненависти взгляды.

15

Периоды просветления в скором времени оказывались короче, чем запойные – мать могла лежать практически в бессознательном состоянии неделями, добывая себе спиртное во время моего сна или походов в школу. Такое количество спиртного могло наверняка убить лошадь, а хрупкая женщина каким-то невероятным образом все это перегоняла через себя, дал же бог здоровья.

Правда, звоночек уже звенел во всю, пару раз мне приходилось вызывать скорую и прибывшие сотрудники, морщась от затхлого запаха в комнате возлежания пациента, вгоняли ей в вену систему с лекарствами. Некоторое время после этого я был вынужден кормить её с ложечки, и она постепенно восстанавливалась набирая силы для последующих запоев.

С работы её уже давно попросили, но она принадлежала к тому типу людей, которые неимоверным образом достают то что им нужно и спиртное в нашей квартире было всегда. Я находил тут и там запрятанные бутылки, некоторые уже початые, некоторые ещё нетронутые и разумеется конфисковывал.

Оказалось, что конфисковывал не только я, но и Даша тоже. Я начал замечать некоторое её неестественное поведение (13-14 лет девочке), да и признаться сам в периоды «ничегонеделанья» также баловался этим смертоносным изобретением и до сих пор я вынужден себя постоянно ограничивать – алкоголь убивает, но в то же время даёт жизнь.

Как бы это не выглядело странно, но я благодарен такому подарку природы как брожение, оно позволило создать прекрасное средство для того, чтобы хотя бы на короткое время представлять жизнь с её прекрасной стороны. Живительные сто граммов вдохновляют, преображают, уносят в мир сказки, в мир лёгкого безумия и воображаемого счастья. Кровь разгоняется в теле, становиться тепло и уютно.

Я выпиваю, чтобы иногда быть человечнее чем я есть, душевнее, отчаяннее, смелее. Первые же дозы этого живительного блага переворачивают сознание, мир меняется, мир становится волшебным. В разгорячённом сознании вдруг встаёт неразрешимая задача, желание выяснить какой же мир реальнее, а какой выдуманный. Все что окружает нас вокруг проекция наших органов чувств в мозг, следовательно, окружающая действительность реальность как в трезвом состоянии, так и в лёгком опьянении. Так какая реальность из двух предпочтительнее? Безусловно мне нравится больше реальность алкогольная, она лучше, она проще, она с отсутствием тормозов, она такая какой я её хочу видеть, я её создаю.

16

В этот самый не лучший прожитый мной период в том случае если смотреть сквозь призму алкоголизма матери, разбавлялся некоторыми вполне себе яркими и даже счастливыми моментами, память о которых будет преследовать меня всю жизнь, как особо незабываемые, словно вспышки света в тёмном царстве.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза
Обитель
Обитель

Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Молодой человек двадцати семи лет от роду, оказавшийся в лагере. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале.

Захар Прилепин

Современная русская и зарубежная проза / Роман / Современная проза / Проза