Лиловый (Ii)

   Гавин Малрудан не видел особых поводов для беспокойства, хотя настроение профессора его настораживало. Профессор Квинн просто так нервничать не будет, Гавин это хорошо знал. Но и помочь ничем не мог, конечно же, и ему оставалось лишь добросовестно исполнять взятую на себя работу. Загадкой для Гавина было и поведение разведчиков, а когда он спросил об этом Каина, андроид только сердито отмахнулся и посоветовал не совать носа. Гавин, конечно, был не дурак; он сообразил, что разведчиков беспокоит руосец, который и вправде вел себя странно в последние дни, но Гавин уже однажды попытался урегулировать отношения хотя бы между ним и Каином, вышло не очень. У Каина на подбородке с тех пор красовалась здоровенная царапина, которая еще и никак не хотела заживать. Через несколько дней явился к Гавину и руосец, весь помятый какой-то, будто не давно не спал, и спросил, нет ли у него чего-нибудь от головной боли; Гавин, у которого была походная аптечка, услужливо предложил ее Леарзе. Тот покопался в аптечке, взял несколько пакетиков и ушел. Гавину тогда в голову не пришло проверить, что именно взял руосец, а когда он это обнаружил, то сильно удивился и никак не мог взять в толк, зачем Леарзе понадобились такие вещи.

   ...Леарза между тем действительно дурно спал по ночам; хохот темного бога стоял у него в ушах.

Водят тебя за нос, водят тебя за нос, как дурачка!

   И Леарза не мог этого просто так оставить, он чуял, что должен что-то предпринять, а в голову, как назло, ничего не приходило.

   Наконец в одну из ночей, вернувшись после очередной обстоятельной прогулки по заводам Тонгвы, Леарза, с трудом сумев уснуть, видел сон. В последнее время ему почти всегда снились эти двое, но не теперь; во сне он был в своей старой лаборатории еще в сабаине Кфар-Руд, все переливал купоросную настойку, а она казалась нескончаемой, и Леарза совсем уже было рассердился и хотел швырнуть пробирку, когда что-то взорвалось, и он проснулся.

   Самый обычный сон; но этот сон навел его на мысли.

   Три дня спустя Тегаллиано, как обычно, повел своего почетного спутника в промышленную зону, которая отчего-то не переставала интересовать его; Леарза выглядел рассеянным, но от очередной прогулки не отказался, хотя на вопрос о том, куда он пожелает направиться в этот раз, лишь пожал плечами. Тогда Тегаллиано предложил текстильную фабрику. Леарза без раздумий согласился. Конференция закончилась в обед, и еще было дневное время; на фабрике кипела работа, и Тегаллиано провел руосца по гигантским залам, отыскал одного из управляющих фабрики, заставил того рассказывать, что здесь делают люди. Леарза будто бы слушал, но как-то невнимательно.

   В самом деле китаб волновался. Он сделал все необходимые приготовления, но сам еще не был уверен, к чему это все его приведет; необходимо было импровизировать. При всем том он не знал даже, стоит ли пробовать прямо сегодня, или обождать до завтра, или...

   Они ходили по однообразным холлам, в которых сидели преимущественно женщины, все смуглые, плосконосые, они склонялись над своими станками, если Тегаллиано вздергивал одну или другую с места, послушно отвечали на вопросы, но Леарза чувствовал неискренность их слов. Это его не интересовало.

   И вот они перешли в очередной холл, совершенно такой же, как предыдущие, -- кажется, выполняемая работа отличалась, но Леарза не вникал в объяснения управляющего, -- и китаб, рассеянно кинув взгляд поверх женских голов, заметил ее и вздрогнул.

   Они сидела вместе со всеми, точно так же склонялась над работой, но время от времени поднимала голову и как раз в тот момент посмотрела на вошедших с затаенным любопытством в черных круглых глазах. Ее станок находился в противоположном конце зала; Леарза сунул руку в карман пиджака. Управляющий закончил рассказывать и медленно пошел вперед, Леарза сделал вид, что зацепился рукавом за стул, пропустил вперед Тегаллиано, а потом быстро нагнал обоих своих спутников и тут же задал какой-то вопрос.

   Они спокойно шли между станками и разговаривали, когда одна из женщин позади них вскрикнула. Оба анвинита стремительно обернулись; причина тревоги работниц была очевидна, в проходе тянулись тонкие длинные струйки дыма, как будто что-то горело совсем близко.

   -- Пожар! -- завизжали женщины, повскакивали со своих мест, а дым вдруг повалил коромыслом, заволакивая холл. Реакция управляющих была молниеносной, оба бросились туда, Тегаллиано крикнул:

   -- Хранить спокойствие!..

   Но перепуганных, вопящих женщин было не так-то просто угомонить, даже с его талантами. Леарза прянул вперед, пользуясь тем, что в дыму ничего почти не видно, добрался до конца холла и там буквально врезался в нее.

   Она в шоке вскрикнула, да крик ее все равно не мог привлечь ничьего внимания во всеобщей катавасии; Леарза поймал ее за плечи и выдохнул ей в лицо:

   -- Я видел тебя во сне!

   Женщина перепугалась только еще сильней, попыталась вырваться. До руосца кое-как дошло, что вряд ли это был лучший способ начать разговор, и он торопливо добавил: