Лимб. Анафемные души

– Наш проводник видимо в пробке застрял, – усмехается мужчина и тут же напрягается, одновременно со скрипом двери, на пороге которой появляется девочка лет восьми и некоторое время не двигается с места глядя на незнакомца сквозь две узкие щёлочки в чёрной театральной маске на лице. В маске волчицы. Красивой, декорированной пушистой шёрсткой и чёрными камешками вокруг прорезей для глаз. Остроконечные уши топорщатся на макушке, а на руках – мягкие перчатки имитированные под волчьи лапки. Меховая жилетка на молнии вплотную сидит на хрупкой фигурке девочки, а сзади у ног болтается эффектный пушистый хвост.

И что всё это значит?..

– Ты кто? – голос девочки даже удивлённо не звучит, скорее – крайне заинтересованно.

Мужчина разваливавшийся на сундуке лениво оборачивается назад, будто рассчитывая увидеть кого-то ещё позади себя, затем удивлённо смотрит на девочку и тычет пальцем себе в грудь:

– Ты это мне?

– Тебе! – девочка делает шаг вперёд и захлопывает за собой дверь, прежде чем Алестер успевает попросить её этого не делать; раздражённо вздыхает и на секунду прикрывает глаза.

– Нет здесь никого, – тяжело смотрит на девочку. – Давай, вали отсюда, мелкая.

Но девочка и не думает слушаться. Подходит всё ближе и крайне озадачено смотрит то на Алестера, то на ворона на его плече.

– Она настоящая? – кивает на птицу и та, будто недовольно начинает бить крыльями.

– Это – он. Он, а не она, – безо всякого желания сообщает Алестер и, щурясь, недовольно смотрит на девочку: – А мама с папой не учили тебя сторониться подозрительных незнакомцев? Что если я…

– Извращенец? – фыркает девочка, складывая пушистые лапки на груди. – Извращенцев не пускают в театр. Тут везде охрана.

Лицо Алестера хмурится всё больше и в этот момент… именно в этот, я замечаю поразительное сходство с лицом человека, которого уже хорошо знаю. Его мимику, его жесты, его самовлюблённость, и вечное недовольство чем-то, бегущей строкой скользящее по лбу.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Алестер без доли интереса в голосе, будто упрекая за то, что какая-то шмакодявка вообще осмелилась рот открыть в его сторону.

– Почти восемь.

Кивает, будто с самим собой соглашается.

– Вот что: у меня тут дела, встреча назначена, так что ты это, давай…

– Встреча в подсобке? – усмехается девочка, присаживаясь на стул с треснутой спинкой.

– Кто разрешал тебе садиться?

– А кто разрешал Тебе тут сидеть?

– Я же сказал: у меня тут встреча.

– А ты смешной.

Алестер будто воздухом давится и несколько раз лающе кашляет.

– Ты понятия не имеешь, с кем разговариваешь, девочка. И поверь дяде: тебе же лучше будет, если немедленно отсюда уберёшься.

– И кто же ты? – девочка с любопытством склоняет голову набок, так что длинные локоны чёрными водопадами струятся по плечу. – Демон?

– Демон? – Алестер замирает с широко распахнутыми глазами. – Твои родители вообще тебя не воспитывают?

– У тебя глаза просто чёрные.

– А у тебя волосы, и что?

Девочка весело усмехается, а лицо Алестера всё больше и больше наполняется негодованием.

– А папа говорил, ты не существуешь.

– И твой папа говорил очень умные вещи.

– Но если ты не Демон, то кто?

Глаза Алестера щурятся, будто он всё понять никак не может: каким волшебным образом такая мелкая букашка, как эта, вообще разговаривать умеет.

– Никогда не видела тебя в театре, а я здесь всех знаю.

– Больше и не увидишь.

– Уезжаешь? Куда? Далеко? – улыбается. – Надолго?

– Очень, – вздыхает Алестер, прожигая девочку взглядом. – Будь умницей, выйди отсюда и закрой за собой дверь.

– Не могу.

– Почему не можешь?

Девочка кивает на сундук под мужчиной:

– Мне нужно то, что лежит в нём.

Новый раздражённый вздох Алестера, и он нехотя поднимается на ноги, вытягивая свои внушительные метра два роста.

Девочка спрыгивает со стула и неспешно вытаскивает из сундука пакет чипсов.

– Мама не разрешает мне их есть, – говорит, будто Алестера это интересует. Разрывает упаковку и протягивает хрустящую дольку палачу. – Хочешь?

– Разве волчицы едят эту гадость?

Девочка в ответ задорно смеётся:

– Я не волчица, глупый. Это костюм!

Брови Алестера медленно, но верно ползут на лоб, а рот приоткрывается в недоумении:

– Ты назвала меня… Как ты меня назвала?

– Не обижайся, я пошутила, – девочка возвращается на свой стул и с довольным видом хрустит чипсами. – Ну? Чего стоишь? Садись.

Но Алестер стоит на месте, как громом поражённый от такого невежества, а изо рта ворона вылетает оскорблённое «каррр».

– Так как её зовут?

– Это ОН! ОН – ворон! – гневно повторяет Алестер.

– Красивый, – кивает девочка.

– И ооочень опасный, – шипит.

– Я не боюсь его, – пожимает плечами девочка. – И тебя не боюсь.

– И почему же? – в глазах Алестера вспыхивает любопытство. – Ты одна в какой-то подсобке с незнакомым тебе мужчиной… Что, совсем не страшно?

– Я сотни раз представляла нашу встречу. Конечно, мне не страшно.

– Ты… представляла нашу встречу? – палач опускается на край сундука и складывает руки на груди.

– Ну да. Встречу с моим Демоном.

Алестер не сдерживает глумливого смешка:

– И как ты поняла, что Я твой Демон?