«Лимонка» в войну

Запад не дал Джинджичу обещанный за Милошевича миллиард и потребовал выдать еще парочку «военных преступников», потом еще и еще, вплоть до рядовых… Сербия так и осталась подыхать в блокаде… От Джинджича тем временем потребовали отказаться от Косово. Черногория ушла… А денег все не было, их давали другим, бывшим врагам, боснийцам, албанцам… Гаагский трибунал тем временем объявил злодеями почти всех сербских политиков. И они, уже не дожидаясь унизительной выдачи в мешке, сами открыто потянулись в голландскую тюрьму. Шешеля на вокзале провожала толпа в десять тысяч человек. Накануне убийства Джинджича «инвесторы» предъявили ему ультиматум. Немедленно начать борьбу с коррупцией. А поскольку в Европе коррупционной считают всю сербскую экономику, то бороться премьер-министру надо было с каждым сербом. Но ведь денег так и не дали, ни цента, ни су, ни копейки! За три дня до смерти Зоран Джинджич перестал прятаться за охрану и публично заявил, что он, видимо, уже больше не жилец…

Сейчас в новостях только и говорят, что Зорана Джинджича устранила таинственная и могущественная Земунская группировка, состоящая сплошь из офицеров сербского спецназа, её даже – для убедительности криминальной версии – сравнивают с нашей знаменитой кровавой и отмороженной «солнцевской» бригадой в период расцвета. Земунская преступная группировка, сорок человек арестовано!

Земун, к слову, – это бывшая австрийская половина Белграда. Потрясающе красивая. Белград вообще очень красивый город. Он как бы из двух разных городов состоит. Одна часть, восточная, когда-то турецкая – со старой крепостью Калимегдан во главе, стоит над местом, где сливаются Сава и Дунай. Вокруг Калимегдана на террасах гнездится официальный центр Белграда. Большие европейские здания конца XIX века, крыши медные, и, в общем-то, современная, европейская жизнь, как где-нибудь, скажем, в Будапеште. Памятники, правительственные учреждения, бутики, клубы, кофейни, суета, машины. Много полицейских: статные, симпатичные, и ненавязчивые, кстати, в отличие от наших уродов-ментов. Здесь европеизированная публика и иностранцы ходят, пьяных и цыган не пускают. Сюда америкосы больше всего бомб швыряли. Тут Джинджича и хлопнули. А австрийский Земун через Саву вдоль Дуная километрах в пяти к западу. Там все по-другому, узкие улочки сбегают к Дунаю, домики одно-двухэтажные, друг к другу жмутся на холмах от церкви к церкви, все под красными черепичными крышами. Старая австрийская крепость на горе закрыта на ржавый амбарный замок. Люди совсем другие – попроще и порасслабленнее. Никуда не спешат. В сумерках цыгане то там, то тут сидят-курят у своих ворот на корточках, какие-то пьяные старики ходят от погребка к погребку, аккордеоны из окон играют. И пахнет Дунаем. И свет такой розовато-золотистый, как у Кустурицы в кино. А по берегу Дуная у самой воды – сотни ресторанчиков, там жарят рыбу и ракию наливают. Очень много сербов. Поют, разговаривают о Земуне, о Сербии…

На полпути в Земун, на Ратном острове, есть большой пляж, туда за смешные какие-то копейки цыгане на огромных кособоких плоскодонках с мотором возят толпы простых сербов отдыхать. Женщины сплошь длинноногие, стройные, грудастые. Никакого целлюлита и в помине. Мужчины высокие, крепкие, мускулистые. Те, что после 25 – все в шрамах, с дырками от пуль и осколков. Детей с каждым трое-четверо, облепят и висят, как обезьяны, иначе нельзя – Дунай мощный, как резиновый, сразу уносит… Если замечают, что пялишься на их рубцы, раны, на женщин, на детей, едва уловимо смерят взглядом сверху вниз и, отвернувшись, хитро так посмеиваться начинают. Все – одна большая ЗЕМУНСКАЯ ПРЕСТУПНАЯ ГРУППИРОВКА…

Когда Зорана Джинджича хоронили, по телевизору много показывали плачущих сербских женщин с цветами, сотни пришли. И комментарии, мол, сербы скорбят, но с пути реформ не свернут. Побойтесь бога, у них Христос три дня как вознесся, и пришли они своего Иуду оплакать, это их сербский Иуда, и они его никому не отдадут.

Александр Орлов, март 2003

Сыновья Саддама

Пригород Аль-Халя города Мосула, что на севере Ирака. Каждый иракец знает, что там были уничтожены сыновья Саддама и его 14-летний внук Мустафа, а также их охранник. Шофер такси, которому я показал написанную по-арабски записку с адресом, мрачно и понимающе ухмыльнулся – он тоже был там. Похоже, что весь Мосул уже был там.

Это район, где проживает средний класс, здесь аккуратные, но и не слишком шикарные двухэтажные особняки. Кое-где вдоль улицы есть пустыри – здесь ещё не успели построиться. Но пустырь, на который меня привезли, образовался недавно. После уничтожения сыновей и внука Саддама американцы снесли этот дом, чтобы он не стал местом массового паломничества иракцев. Начисто снесли, даже строительный мусор тщательно собрали и вывезли. Ровное место осталось.