Линга Шарира. Третье возрождение Феникса

Лена аккуратно тронула рукой стену, нащупала проем. Сделала небольшой шаг. Потом еще один. Она отвыкла ходить самостоятельно. Ее надежный и верный друг Рекс сейчас находился где-то очень далеко. Она осталась одна в темноте. Лене отчаянно хотелось заплакать от обиды, отчаяния и жалости к самой себе. Но упрямая злость внутри не позволила расслабиться.

Я в камере для временного заключения, — холодно подумала она, — здесь наверняка есть кровать. Все что мне нужно сейчас сделать, это лечь и немедленно уснуть. Затем связаться с ребятами. Где Алешка? Что с ним?

Она вытянула руки вперед и принялась методично ощупывать стены. Комната оказалась небольшой, примерно два на три метра. В углу находилось некое подобие большого и тяжелого помойного ведра. От него несло невыносимым смрадом отходов человеческой жизнедеятельности.

Параша, — догадалась Лена и почувствовала сильные спазмы тошноты. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы сдержать позывы рвоты. В углу обнаружилась помятая жестяная раковина, и чугунный кран без вентиля. Больше в комнате ничего не было. Она повторно обошла камеру по кругу, на этот раз, опустив руку ниже. Вскоре нащупала чугунную батарею и широкую откидную скамью из плохо обработанного дерева.

Шконка, — вспомнила она название, которое однажды произнес Мотыль.

Ну и прекрасно, больше ей пока ничего не нужно. Осторожно потянула край шконки. Лязгнула, натягиваясь, толстая металлическая цепь. Лена осторожно потрогала импровизированную кровать. Жестко, холодно и противно, но это лучше, чем спать на бетоне. Она забралась на доски и легла.

В камере стояла непривычная тишина, только издалека доносился приглушенный звук капающей воды. И еще нестерпимо воняла параша. От запаха у Лены моментально разболелась голова.

Лена вздохнула и закрыла глаза. Тьма совершенно не изменилась, но закрывать глаза для того, чтобы заснуть, было для нее обязательным условием. Несколько минут лежала без движения. Почти сразу затекла спина, пришлось осторожно перевернуться на бок. Острый край доски врезался в ребра. Лена снова перевернулась на спину. Заскрипела ржавая цепь.

Нужно уснуть, — думала Лена, — нужно немедленно уснуть.

Однако сон не шел. Параша воняла как-то уж слишком противно.

А если они сейчас пытают Алешку? — с ужасом думала она, —

ведь он не выдержит пыток. Он же еще совсем ребенок!

— Спи, идиотка, — чуть слышно сказала она себе вслух, — немедленно спи!

Но заснуть все никак не получалось. Тревожные мысли в голове сплетались в тугой комок, словно гремучие змеи. Часы у нее отобрали при обыске, хотя и без них Лена ощущала, что прошло очень много времени. Час или больше. А она все еще не могла заставить себя уснуть.

Рука совсем затекла, пришлось опять поменять позу. Противно скрипели и лязгали цепи, за которые была подвешена шконка. Воняла параша. Чуть слышное капание воды невыносимо действовало на нервы. Капли срывались с невидимой трубы и плюхали прямо в мозг Лены. Она не выдержала и все-таки заплакала. Ревела долго и старательно, потом вытерла слезы и снова улеглась на шконку. Всхлипнула еще пару раз, закрыла глаза и почти мгновенно уснула.

Россия. Москва. Большой Кисельный переулок. 28 марта. 2003 г. 23:27

Алексей осторожно переступил порог камеры, но сержант без предупреждения грубо пнул его подкованным сапогом в зад. Не удержавшись на ногах, Алексей грохнулся на пол камеры и больно ударился подбородком. Щелкнул дверной замок.

— А наручники? — запоздало крикнул он.

Ответом была полная и абсолютная тишина.

— Вот сволочь! — проворчал Алексей, — расковать забыл. Только этого мне не хватало. Теперь всю ночь сидеть в кандалах. Даже не поссать теперь.

Он перевернулся на бок, подтянул ноги к подбородку и попытался перекинуть руки вперед. Не получилось. В фильмах герои всегда так ловко проделывали этот трюк, иногда даже в прыжке, Алексею всегда казалось, что это просто. Он кряхтел и катался по полу несколько невыносимо долгих минут и уже почти просунул одну ногу, как вдруг почувствовал, что задыхается. Кисти и суставы нестерпимо ныли от врезавшегося железа.

— Сволочь! — еще раз повторил Алексей. Сплюнул прямо на пол. Подвернул одну ногу и сел. Осмотрелся. Камера оказалась крошечной. Небольшая тусклая лампочка освещала узенькое как гроб помещение, выкрашенное от пола и до середины стены темно-зеленой краской. Верхняя часть изначально была, скорее всего, белой, но пожелтела за много лет от курения заключенных в недостаточно вентилируемом помещении. Из мебели обнаружился ржавый умывальник, да раздолбанный в хлам старенький унитаз.