Лёд

— Катерина Матвеевна, — зевая, промолвил Мишка, — это дело житейское, зря Вы так убиваетесь по столь ничтожному поводу. Вы, конечно, могли сколько угодно играть роль его боевой подруги и пытаться разделить его скудные мужицкие интересы, да только мужчине не то от женщины нужно. Что ему пиво с балетом? Пиво он и без Вас попьет в своей мужицкой компании, без Вас даже и веселее, можно невозбранно женские прелести обсудить да юность лихую вспомнить. А балет с театром, подозреваю, нужнее был Вам самой, нежели Вашему Сергею. У него такая работа, ему не до зрелищ, тут в реальной жизни такие зрелища, что любой спектакль детской сказкой покажется. А война…что простому человеку рассуждать о войне? Он должен быть готов без рассуждений жизнь свою отдать, если Отечество потребует. Это дворяне могут рассуждать за бокалом вина и сигарой, а нам, простым людям, к таким делам голову лучше не прикладывать, не будет от этого никакого проку. Может, и ходил Ваш Сергей к Софье Генриховне оттого, что она простая русская баба, которая обнимет, пожалеет и приласкает даже такого непутевого, как он, а не станет таскать по балетам. Мужику ведь чего надо? Горячий ужин да красивая женщина рядом…

Катя присела и вперила горящий взгляд в насмешливое лицо Мишки. Он вальяжно раскинулся на стуле и во все время своей тирады, произнесенной им совершенно безразличным тоном, даже не поднял на нас глаза, тщательно вычищая грязь из-под ногтей.

— Вот ведь знаток нашелся! — рассмеялся я. — А у самого ведь еще, кажется, ни одной порядочной девушки в невестах не водилось!

— Ну так и что же? — едва ли не перебивая меня, парировал он. — Разве не могу я озвучить чаяния мужчин? Довольно того, что нам приходится лгать своим возлюбленным о том, как мы ценим их прекрасную душу и цепкий ум, на деле стремясь побыстрее очутиться сначала у алтаря, а потом уж и на супружеском ложе. С чего бы я начал тот же туман наводить на Катерину Матвеевну? Мне лгать ей да приукрашивать картину ни к чему, — пожал он плечами. — Неправильный выбор сделали Вы, мадам.

— Что Вы имеете в виду? — она наклонилась в сторону Мишки и вся напряглась, точно струна.

— А кто же теперь скажет, может, Вы были бы счастливее в браке с Ипполитом? Или с этим Вашим третьим номером. Теперь-то уж не проверить, — и он резко подул на ногти и принялся полировать их о брюки.

— Нет, это немыслимо! — воскликнула Катя, вскочила и ринулась было по направлению к двери, но остановилась на полпути, подошла к моей кровати и коснулась своими ледяными губами моего пылающего лба. — Я зайду завтра вечером, если позволите, — и через минуту на лестнице раздался стук ее каблучков.

8

У меня не было сил высказывать свое возмущение поведением напарника, да и мне редко когда удавалось поставить Мишку на место, если он закусывал удила и был в ударе. Я лишь холодно поинтересовался, какая нелегкая принесла его ко мне в столь неурочный час, когда мы уже успели с ним распрощаться. Он хмыкнул и заявил, что пришел отчитаться, что наблюдение за домом Ипполита уже установлено: он нанял пару смышленых оборванцев, которые за червонец будут посменно околачиваться под окнами кузена Сергея. Я шумно выдохнул: Мишка был неисправим, то ли он и вправду не осознавал, что его посещение было нежелательным, то ли нагрянул намеренно, чтобы поставить нас с Катей в неудобное положение.

Уже уходя, стоя на пороге, он вдруг обернулся и как бы невзначай проронил:

— Николай Алексеич, как-то Вы слишком быстро позабыли свою былую зазнобу. Столько лет страдали, так и не женились ни на ком, а тут вдруг Катерина Матвеевна всего за несколько дней сотворила чудо…

— Да что ты в этом понимаешь! — разъярился я. — Ты хоть кого-нибудь когда-нибудь любил в жизни безответно? Так, что годами мучаешься, видя ее с другим, и не имеешь никаких сил вырвать эту порочную страсть из сердца и ума. Когда только и помышляешь о том, чтобы стереть ее с лица Земли, лишь бы больше никогда ее не видеть! И тут на моем пути встречается светлый ангел, который одним своим взглядом исцеляет старые раны и подает мне руку, чтобы дальше идти уже одной дорогой, а ты смеешь возвращать мои мысли к былой боли? Нет, Миша, я не желаю ничего слышать о прошлом, оно умерло для меня в тот день, когда ко мне в контору вошла Катя, и я благодарен судьбе за этот дар. Я даже, как ни кощунственно это прозвучит, благодарен тому, кто сделал мне такой подарок, убив Пронина.

— Ооо, Николай Алексеич! — рассмеялся Мишка. — Вы бы не разбрасывались подобными словами, а то ненароком услышит кто посторонний и решит, что это Вы отправили Сергея кормить рыб.

— Миша, оставь свой глупый смех, не до него мне сейчас! — взревел я и со всей силы ударил кулаком по спинке кровати.

— Молчу, молчу, — Мишка спрятал голову в плечи и прижал указательный палец к губам. — Отдыхайте, Николай Алексеич, — и он исчез за дверью.