Липкие сны

Андрей знал, что откроет эту бутылку, сколько бы ни размышлял. Потому что это не сцена из кино, где герой волевым усилием или благодаря прозрению выливает всю жидкость в раковину, после чего начинает новую жизнь. Если уж говорить по правде, это была сцена, на которой из декораций стояли только рюмка, бутылка, одиночество, да чувство вины, приправленное ненавистью к себе.

Единственным, на что, казалось Андрею, у него хватит сил, было не начать хлестать стаканами, чтобы поскорее отключиться, а потягивать понемногу, чтобы прийти в себя, растянуть бутылочку до полуночи, не слишком напиваясь, да постараться извлечь хоть какую-то пользу из остатков дня.

Он медленно встал, взял со стола узкую текильную рюмку с надписью «Si Sierra» – сувенир из прошлых жирных времён – и обменял её в шкафчике над раковиной на коньячный бокал. Он понимал, что если сможет потягивать, то накидаться до отключки будет сложнее. И надеялся, что так и получится, потому что иначе – завтра снова проснётся с похмельем, и всё повторится опять.

А вот этого уж точно не хотелось.

После первого, хорошего – первый глоток должен быть хорошим – Андрей почувствовал, как грудь заполняет уютный жар, который потом перетекает на ступни. Тело немного обмякает, словно погружается в тёплую уютную ванну, и, пусть лёгкое, но похмелье, начинает отступать.

Андрей полюбил эту настойку с первого раза, когда попробовал. Выпивка была недорогой, но хорошей на его взгляд, лучшей в свой ценовой категории, которую он бы назвал «парень пьёт, но старается сохранить достоинство и делать это эстетично».

И ему нравилось название – «Три старика». Оно звучало так же поэтично, как названия фильмов и книг, красивых и порой жёстких историй о жизни, вроде «Очарованный странник» или «Межзвёздный скиталец», или, может быть, «Проклятый путь». От такого названия, «Три старика» словно бы веяло чем-то по-пожилому простым и честным, как от вида дедов, которые сидят на скамейке у гаража и греются на солнышке.

Андрей сделал ещё один добрый глоток, пообещав себе больше не хулиганить и пить поменьше за раз. Ещё он пообещал себе прямо сейчас, пока совсем не разомлел, посмотреть, что осталось со вчерашних посиделок с Робертом в холодильнике и приготовить горячую жирную еду. По крайней мере, насколько это возможно, учитывая продовольственные запасы своей квартиры.

Старый друг, добрый друг

Вино Нина открыла тоже. Девушка стыдилась своего вида и надеялась, что ни один знакомый не пройдёт мимо, пока она сидит на скамейке у подъезда за магазином, делает по три глотка из горла за раз и закуривает каждый залп.

От первых затяжек голова помутилась, а мир размазался, будто девушка перенеслась в какой-то сон. Немного тошнило и трясло, и чёрт его знает, от чего именно – не то от сигареты, не то от всего, что произошло полчаса назад. Нина щелчком отшвырнула окурок в сугроб и снова почувствовала стыд. Но урны возле скамейки не оказалось, или, может, она просто покоилась под снегом и спала до весны. Это, конечно, не оправдание, но что делать с окурком, говорила себе Нина, не в карман же класть.

Ещё она говорила, что нужно собраться, взять себя в руки, привести голову в порядок. Голос, который ещё недавно напоминал о мудрости, делся куда-то, как трусливый приятель, сваливший, когда запахло жареным. И теперь приходилось проговаривать установки с усилием, самой.

Нина думала о том, что нужно найти друга – кого-то, кому можно обо всём рассказать, кого-то, кто знает и её, и Андрея. Кого-то несуществующего, судя по всему.

У неё были подружки, но то лишь слово. Когда знакомые девушки стали мамами, общаться с ними Нина почти перестала. А, может и, наоборот. Мамой она ещё не стала, и поэтому не понимала разговорчиков о детках, которые затмевают остальные темы. И, конечно, ненавидела это молчаливое и надменное сочувствие «уже матерей» к бедняжке-подружке.

Если подумать, то после того, как в её жизни появился Андрей, Нина вообще почти перестала с кем-то дружить. Но ведь это было нормально, так она себя убеждала. Ты взрослеешь, у тебя появляется мужчина, и он заполняет собою всё. А подруги… что ж, ещё со школьных времён она знала, что крепкая женская дружба бывает только в тех случаях, когда есть против кого дружить. Сама по себе она не существует. Нина была в этом совершенно уверена, потому и не переживала, что отпадает сначала одна, потом – другая.

Но, чёрт возьми, как же сильно сейчас нужен был друг. Не старшая сестра, такая надменная и завистливая, не мама, которой ты просто не можешь рассказать о случившемся, а друг.

Хватаясь за соломинку, Нина начала перебирать в голове друзей Андрея – может быть, сейчас к кому-то из них она сможет пойти? И впервые за всё время поняла, что друзей-то у мужа нет совсем. Нет даже коллег, потому что уже полтора года он работает из дома.

Хотя, раньше всё было наоборот.