Лиса. Личные хроники русской смуты

– А хочешь, Лиса моя хорошая, я за апельсинами сбегаю?! – предлагает Сашка, когда они окончательно просыпаются, и становится неприличным лежать просто так, уставившись на висящую на стене картину с веткой сирени и на бесстыдно заглядывающее в окно солнце.

Лиса смотрит на мужа, улыбается и кивает, но, как только тот отворачивается, промакает ладошкой глаза. Быстро, так чтобы Сашка ничего не заметил.

«Что-то ты, мать, и в самом деле стала слишком чувствительной!» – замечает она себе и вздыхает. Хорошо!

* * *

Апельсины продаются «из-под полы» в ближайшем ресторане. В его боковой, выходящей в глухой двор, двери. Невысокое крылечко, раздвигающаяся гармошка крашеной суриком решётки, наполовину стеклянная двойная дверь. У двери открывается одна из её створок, и в образовавшийся проход выставляется узкий обшарпанный стол. За столом усаживается пожилая упитанная женщина с хмурыми бровями и злым, неприступным лицом.

Продавщица.

Её появление это знак: что-нибудь, в зависимости от ситуации, выпросить можно. Если же на решётке красуется зверского вида амбарный замок, у всех потенциальных покупателей портится настроение: «Дефицит недоступен»…

Как ни странно, но многие годы эта хмурая капризная тётка в белом халате была особо почитаема местной детворой. Пожалуй, её даже любили. Только у неё можно было купить страшный по тому времени дефицит и предел детских мечтаний – фруктовое мороженое!

«Предел мечтаний» выглядел непрезентабельно: стограммовый кусочек грязно-розового льда, покрытый тончайшей шоколадной глазурью. Вся эта прелесть была обёрнута в серую бумажку, украшенную малоидентифицируемым размытым рисунком и тёмно-коричневой надписью: «Плодово-ягодное». Такая же надпись красовалась и на местном дешёвом вине, но для бакинской детворы она существует лишь на этой невзрачной упаковке от мороженого. Означает она одно – умопомрачительно вкусное лакомство!!! Правда, стоило это удовольствие больше обозначенного на непромокаемой обёртке на целых пять копеек. Но что поделаешь, если в нём заключена пусть и маленькая, но такая яркая радость детской жизни? Кроме того, у «грабительских» поборов было оправдание – «ресторанная наценка».

Дети с малолетства наученные, что в ресторанах бывают только «неприличные женщины», жалели эту бедолагу, вынужденную денно и нощно сидеть в столь злачном месте за хлипким облупленным столом. Детское сознание сочувственно просчитало: быть «неприличной» – ещё то удовольствие! Не для слабонервных!!!

За широкими стеклами, украшенными толстыми портьерами, в ярко освещённом зале ресторана текла совершенно иная жизнь. Мужчины курили, распивали алкоголь, красиво чокались и активно жестикулировали. Малочисленные женщины вульгарно и, по-видимому, громко смеялись, одинаково запрокидывая голову и манерно откидываясь на спинку стула.

Какому серьёзному человеку такое понравится?

Впрочем, всякое сочувствие к ресторанной продавщице мгновенно улетучивалось, если она имела неосторожность выставить табличку «Марожна НЕТ». Разочарованные дети отказывались верить в такую несправедливость. Подойдя к табличке вплотную, читали вслух и забрасывали полусонную от жары женщину вопросами: «Мороженого нет?». И она, соглашаясь, кивала головой: «Нет!». Дальнейшие приставания: «А когда будет?..» – будили в продавщице уснувшие от безделья эмоции, и она, раздражённо махая рукой, басила: «Э-э-э, хватит? Да?! Завтра пиридёшь!». Потом уходила вглубь ресторанного коридора и, вернувшись со шваброй, расклинивала её в дверном проеме по диагонали. Такое событие означало: «Закрыто». Но каждому из детей казалось, что где-то там, глубоко в недрах ресторана, всё же должна найтись случайно непроданная порция вожделенного мороженого. Ну что стоит её поискать? Ведь больше и не надо! Зато этот факт поднял бы счастливчика в глазах остальной детворы на совершенно недосягаемую высоту! Но – не судьба!

В такие никудышные дни продавщица казалась особенно злой.

Для чего тогда там сидит – непонятно!

* * *

Саша вернулся с огромным кульком апельсинов, несколькими баночками шпротного паштета и двумя белыми батонами. Батоны были горячими. Потянуло вкусным запахом свежего хлеба. Лиса не вытерпела и отщипнула край хрустящей горбушки, хотя знала, что и муж их любит. Но ничего, простит! Она сейчас не сама, а ещё и за ребёнка лакомится!!!

Пока Саша вскрывал железную банку с паштетом, пока разливал чай, она с аппетитом расправилась с двумя горбушками, разгоревшимися глазами наблюдая за происходящим на столе. Ломти со сливочным маслом, щедро сдобренные паштетом, исчезли молниеносно. Удивительно, но насыщения не наступило, хотелось ещё и ещё…