Лиса. Личные хроники русской смуты

Врач подсказала, какое положение она должна принять, и неожиданно подогнула ей ноги, да так, что пятки вжались в ягодицы. Дальше события сменяли друг друга с такой быстротой, что запомнилось не всё – какие-то смазанные отрывки. Через полчаса голос у Лисы охрип, и ей совершенно расхотелось слушать команды. Она устала. Легче было бы провалиться в небытие, но воспользоваться такой возможностью ей не дали.

– Ещё немного осталось…Ещё! Сильней тужься!

Дышать получалось только короткими поспешными рывками, чуть ли не глотками…

– Не торопись! – шлепнули её по щеке. – От такого дыхания ребёнок туда-сюда ходит! Никак не определится – куда ему! О нём не думаешь?!

Перед глазами мельтешат яркие пятна, и вот сквозь толщу навалившейся на неё полупрозрачной иссиня-серой пелены доносится крик младенца. Её сына.

В унисон с ним быстрозатихающим эхом звучит крик какой-то женщины. Лиса не сразу, но понимает, что этот странно знакомый с хрипотцой голос принадлежит ей. Это она кричит.

Новорождённого показывают ей и сразу уносят. Лиса запоминает круглую голову, покрытую золотистым пушком, и с удовлетворением отмечает главное: тельце у её сына – чистое!

Она помнит, что о чём-то должна спросить, но вот о чём – забыто напрочь. Вслед за облегчением приходят опустошение и усталость, лишь то и дело всплывает, пробивается радостное: «Наконец-то всё!» Способность рассуждать здраво возвращается довольно быстро, а вместе с ней приходит страх за кроху, который только родился.

Ей почему-то кажется, что он был всегда.

Возле Лисы продолжает возиться, что-то выжимать из её живота пожилая невзрачная медсестра. Пока она это «что-то» не выжала, не отстала. У медсестры на удивление сильные и уверенные руки.

– … А кто… у меня родился?.. – на всякий случай уточняет у неё Лиса.

К ней, наконец, вернулся голос.

– Мальчик, его сейчас туда принесут, – равнодушно показывает та на столик, где уже лежит чей-то младенец.

«Только бы не перепутали!» – волнуется Лиса и, когда приносят её сына, начинает внимательно следить за тем, что там делают медсестры. Первый малыш активно болтает ножками, шевелит ручками, и ей кажется, что он может ударить, обидеть её мальчика. А тот лежит спокойно, наверное, спит.

На левой щёчке у него виднеется довольно большое белое пятно. Неестественно белое на розовом. «От пальца, – внезапно догадывается Лиса. – Наверное, уцепились и тянули… – вспоминает она последние секунды его стремительного появления на свет. – Конечно, им то что? Вытянули, а теперь у ребёнка такое пятно! – и пугается. – Не дай бог – на всю жизнь!!!»

Она нервничает, и в тот же момент ребёнок, словно почувствовав её состояние, заходится в плаче, звуки которого напоминают ей мелодию до боли знакомой песни.

– Ля! Ля! Ля-ля-ля!..

«Странно плачет… Наверно будет певцом или музыкантом…» – меланхолично решает Лиса и соскальзывает в лёгкий, но удивительно привязчивый, цепкий сон.

– Не спи, не спи… – теребит её за плечо смутно знакомая женщина. – Пока в палату не переведут, спать нельзя. Там отдохнёшь.

– А Вы кто?.. – вежливо спрашивает Лиса.

На самом деле ей хотелось спросить, почему нельзя спать.

– Не помнишь меня?.. Мы когда-то в одном доме жили… Я к твоей маме в гости ходила. За рецептами и просто поболтать. Неужели не помнишь?

– А-а-а… да-да… – отвечает Лиса и просыпается окончательно. К своему стыду, она совершенно не помнит эту женщину.

– Твоя мама мне когда-то помогала. Теперь моя очередь. Счастливая ты – такой у тебя ребёночек красивый, белый, крепенький! Умничка! Хорошего мальчишечку родила!

Вот они – те слова, которые так важно услышать каждой матери!

Лиса буквально растаяла.