Лисья тень

— Как звали пять последних императоров? — строго спросила она, подворачивая подол моего кимоно. Я с трудом сдержала стон. Все утро Рэйка читала мне лекции о дворе и придворных, о дворцовых обычаях, о том, что считается приемлемым в подобном обществе, а что немедля выдаст во мне «невежественную простолюдинку». От безумного количества нюансов, которые нужно было учитывать даже для того, чтобы просто поклониться, у меня закружилась голова, как и от списка тем, считавшихся абсолютно неприемлемыми в это время года. Когда тебя о чем-нибудь спрашивают, нельзя отвечать просто «да» или «нет» — это считается страшной грубостью; куда лучше отвечать стихами, используя как можно больше сравнений и метафор.

— Хм-м-м… — протянула я, зная, что Рэйка ждет конкретного ответа. Ранее она пояснила, что оммёдзи моего уровня непременно должен знать историю императорской семьи Ивагото. — Тайо но Гэндзиро, Тайо но Эйити, Тайо но Фудзиката, Тайо но… хм… Кинтаро?

— Не надо гадать, — упрекнула меня мико. — А еще при дворе ни в коем случае нельзя хмыкать. Только простолюдины и крестьяне заикаются и мямлят. Аристократы — никогда.

Я со вздохом переступила с ноги на ногу, и мико недовольно цокнула языком. Меня вдруг накрыла необъяснимая тоска по Тацуми. Говорил он мало, но даже его молчаливое присутствие всегда отчетливо ощущалось. Я гадала, где он сейчас, что делает, и очень надеялась, что мы увидимся во дворце, как он и обещал. А еще — что я не ляпну какую-нибудь несусветную чушь при дворе и не выдам нас всех.

— Вот так, — проговорила Рэйка, встала и отряхнула колени. — По-моему, теперь ты полностью готова. — Отступив на шаг, она скрестила на груди руки и критически меня осмотрела, а потом кивнула. — Неплохо. Теперь ты выглядишь как оммёдзи, во всяком случае, со стороны. Солнце уже почти село, пора и мне подготовиться к празднику. Почему бы тебе не пойти и не проверить, вернулся ли ронин? И, пожалуйста, не запачкайся раньше времени.

Стараясь не наступать на полы кимоно, я вышла из комнаты.

Когда я оказалась на веранде, то увидела, что Окамэ стоит, прислонившись спиной к перилам. Стоило ему меня увидеть, как его брови удивленно поползли вверх.

— Sugoi! — тихо воскликнул он, оттолкнувшись от перил. — Юмеко-тян, ты… так необычно выглядишь. Я сперва и не узнал тебя.

Я улыбнулась ему.

— А я — тебя, Окамэ.

Ронин побрился, подстриг бородку, которая теперь не топорщилась во все стороны, и зачесал рыжевато-коричневые волосы в тугой хвост на затылке. Его белые штаны хакама и коричневую рубашку хаори нельзя было назвать нарядными, но они были новыми и чистыми и хорошо на нем сидели. На аристократа Окамэ не походил, но и как бесцельно рыскающий по стране ронин не выглядел.

— Твой вид почти внушает уважение!

— Ой, прикуси язык! — резко бросил он и посмотрел куда-то вдаль. Краска залила ему шею. — Не могу поверить, что придется разгуливать в окрестностях императорского дворца и притворяться самураем в компании высокомерных аристократов.

Я склонила голову набок.

— За что ты так ненавидишь самураев, Окамэ-сан? — спросила я. — Тацуми рассказывал, что ронины — это бывшие самураи, которые потеряли своего сегуна. А что случилось с твоим?

Он криво усмехнулся.

— Это долгая история, расскажу тебе как-нибудь потом, Юмеко-тян. Скажем так, было время, когда я всецело верил в честь и долг и в кодекс Бусидо. Но это было много лет назад, когда я был молод, глуп и стремился доказать всем, чего стою.

— Что же случилось?

— Реальность надавала мне пощечин, — с усмешкой проговорил ронин. — И я понял, что этот самый кодекс Бусидо, который все так почитают, — полная чушь. Понял, что в мире не существует чести, особенно среди самураев. Нужно было стать ронином, чтобы это понять.

Я нахмурилась, уловив в его голосе горечь, и задумалась: что его сподвигло стать изнуренным ронином?

— Расскажи мне обо всем, когда будешь готов.

— Расскажу. Но сейчас есть заботы поважнее. Например, надо как-то пережить императорский праздник, чтобы нас не раскусили. Не забывай, — он осторожно постучал по моему рукаву, повисшему над верандой, — из меня такой же ёдзимба, как из тебя — оммёдзи. Если о нашей лжи прознают, нас обоих ждет смертная казнь.

— Да, знаю, — сказала я. Рэйка подробно мне все разъяснила еще утром. Как только Окамэ ушел, она затащила меня в комнату, захлопнула дверь и прочитала целую лекцию о том, что нельзя лгать так беспечно. Ведь я солгала Дайсукэ, притворившись оммёдзи, солгала Окамэ, притворившись простолюдинкой, солгала убийце демонов Каге, выставив себя обычным человеком. Мико злобно, словно маленькая сердитая кошка, сообщила, что мне очень повезло. Особенно учитывая, что я путешествую со знаменитым убийцей демонов.

А потом Рэйка напомнила, что сегодня нам предстоит провести день в стенах императорского дворца, в окружении знати, самураев, аристократов и в присутствии самого императора. И если нас разоблачат, нас всех ждет неминуемая казнь. Это вовсе не одна из моих лисьих проделок, а вопрос жизни и смерти, в буквальном смысле. Так что надо подойти к этой вылазке со всей серьезностью.