Лиственница

И я, наверно, деревом живу —Всё ближе к небу, и всё больше жизни.А где-то там шумит чужая зрелость,Мешаясь с соком, образуя кольца…Я простираю руки из ветвей,В порыве нежности, почти равняясь с утром,Я столько знаю ласковых людей,Но мне от них и нежности не надо…О, только не хватало дровосека.

III

Двенадцать лет я, словно некий Феникс,Из пепла и соплей надежд разбитыхВставал, отряхивался, вновь стремился вдаль.И верил, верил… а теперь устал.Душа моя замкнулась в безразличье,Румянец Время вылакало. Пёс!Гиена злобная! Но даже злюсь бессильно,

С себя, как с дерева – кору, сдираю кожу.А только кровь засохла и не льётся…И небо надо мною опустело.

* * * * *

Черноголовка, 1980

К отъезду

I

Как не хочу я уезжать,Но Время гневаться изволит.Я по нему съезжаю в яму,Не страшно мне – темно и горько.Прощаюсь с речью – не с людьми,Переминаясь виновато:Всегда ведь прав несправедливый,И торжествует только он.А день – как воробей в руке,А сердце – шире поднебесья.

Здесь даже баховский рожокСо мной по-русски говорил.И я, который умер днесь,Не объявлюсь для новой жизни.Исчерпана моя основа…Так неба тающего месть не объясняется. Увы!

II

И вот ко мне являться стали сны.Стеклянные, наполненные болью,По очереди: цвет, и боль и люди.Но главное мученье – это речь.Я не потел, не вскрикивал, не выл,А просыпался тихо и угрюмоВ час медленного бархатного утра.Мороза не было. А снег всё шёл и шёл.Ну что такое? День растёт, как гриб,В кошмаре белом. Брызжут червяками

Друзья, знакомые, случайные машины,Я всё жую, не в силах проглотить.И всё отчаянней пытаюсь что-то вспомнить,Необходимое, почти как расставанье,Почти как валенок:уютный, тёплый, сонный,Почти… ну лезет же такая чушь.

III

Уезжать – умирать во сне (ребёнка).Уезжать – разыгрывать медленное самоубийство.За ветки руками уцепиться обеими, за воздух.В землю обескровленным ртом жадно вгрызаться солёным.Ну кто же там, кто тащит меня – прозрачная пропасть.

IV

Я с каждым словом отдельно прощаюсь.Реву, целую, не могу от него оторваться.Как пёс с мячиком, с каждым из них играю.

И всё поверить не в силах, что это так, навсегда. Насовсем.Ведь речь для меня – это воздух.

V

Запрещено промедленье.Догорают свечки последних минут.Чёрная церковь в Загорске:За мною по снегу идут.Глядь, уже нету стены.Гуляет и свищет ветер.Не замёрзла ль моя река?Но вода в ней – солонее нет.Подожди, это слово – обман.Каждый миг, как терновник, остёр.Я лягушкой прыгну в карман,И умчи меня за тысячи вёрст.

* * * * *

Ноябрь 1980

«Есть Африка – и слово и страна…»