Литература. 11 класс. Часть 1

Платонов рано испытал тяжесть нищенской холщовой сумы за плечами (в семье было десять детей, а работал один отец), горечь первых утрат (младшие братья и сестры умирали с голоду), тяжелый наемный труд (подростком пошел в «люди»). Из памяти его никогда не уйдут нищета детских лет и боязнь сиротства. Всю свою жизнь он будет воспринимать чужое горе как свое. Его одинаково тревожило сиротство человека, маленькой былинки и осеннего листа. И он напишет об этом так пронзительно, как никто до него не писал: «Человечество – одно дыхание, одно живое теплое существо. Больно одному – больно всем. Умирает один – мертвеют все». Но, говоря о своем детстве, он прежде всего скажет о трепетной и не убитой тяжестью невзгод душе ребенка, «напоминая каждому, что человек – твое первое и, вероятно, всегда главное имя». «Там, в человеке, иногда зарождается что-то самостоятельно, независимо от бедствия его судьбы и против страдания, – это бессознательное настроение радости… Семен часто просыпался нечаянно счастливым…»

Чуткое сердце ребенка откликалось на все, что его окружало: цвета, запахи и звуки Воронежской земли, скифские курганы, церковный звон, шум поездов, мчащихся в бесконечную русскую даль, Задонская большая дорога. «В ямской слободе, где я родился, были плетни, огороды, лопуховые пустыри… Не дома, а хаты, сапожники и много, много мужиков на Задонской большой дороге… Всею музыкой слободы был колокол «Чугунной» церкви; его умилительно слушали в тихие летние вечера старухи, нищие и я…» – так описывал Платонов первые впечатления.

Трудное детство не ожесточило сердце Платонова. Кротость и терпение матери, молчаливая любовь отца («Перед тем как лечь спать, отец… лазал по полу на коленях между спящими детьми, укрывал их получите… гладил каждого по голове и не мог выразить, что он их любит…») заставляли писателя уже в зрелом возрасте сказать: «Ребенок – проломленный путь в бесконечность, живая, теплая надежда, которую женщина держит в своих материнских ласковых руках».

Самое страшное для Платонова, когда «во имя будущего» будут умирать дети – маленькие герои его произведений, потому что «некому, кроме ребенка, передать человечеству свои мечты и стремления; некому отдать для конечного завершения свою великую открывающуюся жизнь. Некому, кроме ребенка. И потому дитя – владыка человечества…».

«Дело мы начинаем большое…»

14 лет Платонов начнет овладевать рабочими профессиями: слесаря, литейщика, помощника машиниста паровоза. В годы Первой мировой войны, будучи подростком, он по 14–16 часов в сутки работал в горячем цеху паровозоремонтного завода. К октябрю 1917 года Платонов накопил внушительный трудовой, жизненный и душевный опыт. Революция застала его электромонтером в железнодорожных мастерских. Он был сыном простого рабочего-железнодорожника, шел по стопам отца, знал, что такое голод, видел горе близких и далеких ему людей, и его личный путь в революцию был предопределен.

«Бессмысленность жизни, так же как голод и нужда, слишком измучила человеческое сердце», – писал он много позже. К тому же революция действительно завораживала и пленяла ощущением космического размаха, предчувствием небывалых перемен, пафосом переустройства буквально всех основ жизни. Народ переживал чувство небывалого социально-творческого подъема. Едва ли не ежемесячно появлялись пролетарские газеты, альманахи, журналы с характерными для такого времени названиями: «Гори!», «Твори!», «Зарево заводов», «Красная деревня», «Кузница», «Воронежский красный листок» и др. В общем хоре возгласов и призывов хотелось сказать что-то свое, значительное.

Юношей Платонов пришел в редакцию воронежского журнала «Железнодорожный путь». Ему доверят писать рассказы, статьи и другие редакционные материалы, вроде «К начинающим поэтам и писателям». Вселенский характер Октября породил «вечные» и насущные вопросы, и круг их был достаточно разнообразен: пролетарская и буржуазная культура, религия и Бог, судьба женщины, технический прогресс, браки и любовь при социализме и др. Молодой журналист работает неистово.

В голове Платонова рождались разные немыслимые проекты покорения космоса, Ледовитого океана, Сахары и вместе с тем преображения родного края, страдающего от засухи, бездорожья и темноты. «Не было ни одной сферы – в социологии, философии, энергетике, математике, гидротехнике, – где бы молодой Платонов «не горячился» (В. Чалмаев). Двадцатилетний Платонов пишет: «Дело мы начинаем большое, а сил у нас пока немного; но мы молоды, души наши не покрылись еще ржавой коркой мелкого мещанства и благополучного равнодушия… И пусть никто не говорит себе, что он мал духом или бессилен знанием…»