Литконкурс Тенета-98

— Скажите доктор это от пьянства? — Семенов показал на живот.

— Так, гематома, — врач потерял нить своего воспитательного повествования и пытался ее вновь ухватить.

Поняв безнадежность этого занятия он вернулся к своим непосредственным обязанностям.

— Вы не падали в ближайшее время?

Семенов покраснел. Трезвый то он не падал, а пьяный, разве ж вспомнишь.

— Нет, — на всякий случай сказал он.

Врач задумался.

— А током вас не било.

— Тоже нет.

— Ушиб. Правда сильный, я такого не видел: как будто на стол упали, края у гематомы ровные.

— И что же делать?

— Если не беспокоит, идите домой, заболит — придете ко мне. Через неделю не пройдет, опять же, ко мне.

— Спасибо, доктор, — сказал Семенов, пятясь к дверям.

— Вот вам больничный, вы наверное не работу опоздаете. До двух нормально?

— Да, спасибо.

— Не за что.

За дверью Семенов достал из внутреннего кармана фляжку и сделал большой глоток — пронесло. И он довольный отправился на работу.

Туда он приехал ровно к обеденному перерыву. Бабышев и Зорин как раз готовились к принятию пищи и распаковывали, приготовленные им женами, свертки с бутербродами.

— Ты где пропадал все утро? — спросил Бабышев Семенова.

— Ко врачу ходил, — гордо ответил Семенов.

— И с чем?

— Ща, покажу.

Семенов принялся расстегивать спецовку.

— Ты чего, не здесь, — испуганно сказал Зорин, но Семенов не останавливался.

Перед тем как распахнуть полы, Семенов решил пощупать живот на предмет болевых симптомов и сразу же заорал как резаный. Но не от боли. Весь живот был покрыт одинаковыми почти круглыми пупырышками. Прикосновение руки не ощущалось. Семенов сорвал с себя спецовку вместе с рубашкой и одновременно с товарищами уставился на собственное тело.

— Кранты, — выдавил из себя Бабышев, — такого я еще не видел.

Семенова прошиб холодный пот. Теперь он был точно уверен, что инопланетяне используют его для опытов: покров живота напоминал шкуру динозавра из фильма "Парк Юрского периода", только пупырышки были гораздо чернее и располагались ровными рядами.

— Доктора! — заорал Семенов.

— Он в отпуске, — прошептал Зорин, — поехали в больницу.

В этот момент друзья увидели нечто такое, отчего их глаза выкатились на лоб: некоторые пупырышки позеленели и из них сложились слова, которые потекли бегущей строкой через живот Семенова.

"Сигма-банк — самый надежный банк в России. Господа и дамы, в магазине «Санрайз» к вашим услугам широчайший выбор товаров необходимых вам в быту. Приходите ежедневно с 9: 00 до 20: 00. Электропоезд до Лобни проследует с измененным расписанием в 16: 01, вместо 15: 45. Московское время 15: 00. Температура воздуха 19 градусов…"

У Семенова подкосились ноги, и Бабышев с Зориным подхватили его под руки. От испуга они совершенно перестали понимать чего делают. Спортивным шагом они дотащили его до проходной, оттуда почти бегом до метро, вызвать «скорую» или доставить его в ближайшую больницу они не додумались, поэтому везли его в районную поликлинику.

На станции «Савеловская» мирно сидевший Семенов вдруг вскочил и оттолкнул приятелей, его глаза светились пассивным безумием. Еще до того, как Бабышев и Зорин поняли что к чему, Семенов выпрыгнул из вагона и помчался вверх по эскалатору. Его товарищи успели только бросить на него последний взгляд через закрывшиеся двери.

Пассажиры, стоящие в очередях у касс, не придали значения тому, что человек в спецовке стал взбираться на информационные табло, мало ли что там могло сломаться, однако милиционер проявил интерес к происходящему. Когда он протолкался через толпу, человек уже исчез, а тому, что стало на одно табло больше, он не придал значения, так как не помнил сколько их было раньше.

Олег Каледин

Четыре рассказа

Векторное кольцо

К новому году Иван готовился основательно и праздновал уже как неделю. Ну вот, наконец то 31 декабря. Иван энергично потянулся, сбросив с себя сонную негу и следы несильного похмелья. Вскочив с кровати совершил при этом несколько резких приседаний и ударов руками по воздуху. Прогнав остатки сна, с удовлетворением заметил, что голова его легка и пуста.

Чувство торжества наполнило его, и вспомнились ему теперь уже не обидные нападки жены: "До нового года целая неделя, а вы с Федькой дождаться не можете, что не вечер, то напиваетесь до поросячьего визга". Иван торжествовал, по-мужски молчаливо. "Жене объяснять не буду", подумал он, все одно — дура, и мужской души ей не понять, опять с торжеством у горла подумал про себя Иван, и слезы как-то сами по себе навернулись на опухших веках.