Литконкурс Тенета-98

К сожалению, подползшая к кладке медведка оказалась единственной свидетельницей радости, охватившей спящего мечтателя. Но что им, грубым созданиям, привыкшим вечно прорывать замысловатые туннели в черных складках жесткой земли, до чужих планов и грез, когда внутри сидит страшный и жестокий хозяин по имени Голод. Быстро подползя к маленьким белым шарикам, медведка окинула их безумным взглядом, выбрала яйцо, лежащее ближе всего, и широко разинула пасть. Ее зубы сомкнулись. Раздался ужасный треск ломающейся скорлупы и танец прервался. — x x x-Растворяется сон в красно-желтом стекле пустоты, В вязком зареве слов бьется звук, задыхаясь от боли. Ничего нет на свете ужаснее вечной неволи, Из которой растут потаенные страха цветы. Онемевшая страсть, пепелящая бездной глазниц, Отживает свое, понимая, что время проходит, И, стремясь наверстать неуспетое ранее, вводит В безымянную ночь, в ту, которой не видно границ. И не ясно, зачем равнодушно тускнеет закат, Почему так тепло на озябшей душе от разлуки, Отчего же теперь умирать, от любви, иль от скуки? Совершенно не ясно, но я даже этому рад. Может, Бродский был прав, и на свете прекраснее нет, Чем калитка в ничто, что так многим открылась радушно, Тем, кому на земле этой жить стало слишком уж душно И совсем нестерпимым стал груз накопившихся лет. Тем, кто вышел в окно, "Новогоднюю песню" допев, Став предателем здесь и везде, но свершивши Поступок, Не желая искать компромиссов, не зная уступок, Просто общий язык с этим миром найти не сумев. Впрочем, я не хочу уходить от живой красоты Неба звездного, солнца, деревьев, людей. Не напрасно Я родился и жил и живу… Но сейчас так ужасно Растворяется сон в красно-желтом стекле пустоты. — x x x-Красавица коварная, Любовь, Ты призываешь на людей проклятья. Зачем же нам бежать в твои объятья И каждый раз обманываться вновь? Среди твоих даров страданье, боль… Любви счастливой в жизни не бывает И каждый смертный твердо это знает, Но, все-таки, свою играет роль. Мы все, Любовь, актеры в твоей труппе И счастье ныне — относиться к группе Влюбленных так обманутых судьбой, Как в сказке о Ромео и Джульете. Ты жизнь моя, но нет тебя на свете. Ты умерла. Я — следом за тобой.

Данила Гамлет

Дедушка из Африки

Если бы некто захотел создать условия

для появления на Руси Пушкина, ему

вряд ли пришло бы в голову

выписывать дедушку из Африки.

И. Шкловский. — I —

— Саша, иди спать! — Надежда Осиповна стояла в дверях библиотеки и сердито поглядывала на сына.

— Мам, ну можно я еще немного почитаю? — заканючил тот.

— Поздно уже, иди спать, — повторила мать. — Сколько раз тебе говорила — не читай при свечах. Глаза ведь испортишь!

Мальчик насупился, закрыл книгу, положил ее на столик и побрел в свою комнату. Надежда Осиповна проводила его взглядом, подошла к столику и прочла название: "La pucelle d'Orleans".

— Ох уж мне эта акселерация! — проворчала она. — Куда смотрит его няня? Ему сказки о Балде нужно читать, а не Вольтера!

У Сашиной кровати сидела няня и что-то вязала. Лицо мальчика просветлело.

— Няня, ты расскажешь мне сказку? — спросил он.

— Обязательно, — улыбнулась Арина Родионовна. — Раздевайся и ложись.

Саша моментально скинул одежонку и залез под одеяло.

— Про говорящих собак с Сириуса расскажешь? — просительно протянул он.

Няня нахмурилась:

— Отстань, пожалуйста. Я тебе уже о них рассказывала. Лучше я расскажу про спящую царевну.

— Ну-у, про спящую царевну я уже сто раз слышал! — заканючил Саша. — Расскажи про говорящих собак! Или про летающие глаза!

— Про летающие глаза ты тоже уже слышал, — няня начала сердиться. — Лучше я расскажу про Лукоморье.

— Но бабушка! Я не хочу про Лукоморье! Я хочу про летающие глаза! Или про говорящих собак!

— Будешь капризничать — вообще ничего рассказывать не буду! — Арина Родионовна была явно не в духе. — И не называй меня бабушкой!

Саша натянул одеяло на подбородок, посмотрел на няню и, поняв, что ничего от нее сегодня не добьется, вздохнул:

— Ладно, пусть будет про Лукоморье…

Няня некоторое время смотрела на него, словно собираясь с мыслями, затем подняла голову, полуприкрыла веки и, глядя куда-то вдаль, нараспев начала рассказывать:

— У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том… — она вдруг споткнулась, бросила испуганный взгляд на мальчика, тряхнула головой, словно отгоняя рассеянность, и продолжила: — Живет там ученый кот-баюн, который знает много-много сказок и умеет петь песни…

Через несколько минут Саша Пушкин крепко спал.

Проснулся он рано. Неяркое еще солнце пробивалось сквозь густую листву, гоняя по потолку блестящих веселых зайчиков.