Литконкурс Тенета-98

Никаких перемен. Хоть бы звезды были видны. Я начинаю молиться, но молитвы валятся в пустоту, в никуда. Вторая вечность прошла.

Сколько должно быть терпения, чтобы сидеть вот так, зная, что идти некуда, да и не для того оставил меня здесь брюнет, чтобы я могла куда-нибудь идти. Но я пытаюсь. Тщетно! Ноги не слушаются, меня сковало невидимыми цепями. Третья вечность прошла.

Потекли мысли о брюнете. Показал миры масок и оборотней — все фальшь и обман. Нет в его царствах Любви-Мудрости, а Вселенная, в которой чего-либо не достает, несовершенна. Четвертая вечность прошла.

Я умею любить. Нет, не умею — просто люблю. Уметь любить значит напрягать свои силы, любовь же течет как река без сомнений и усилий. Она и есть сила. Пятая вечность прошла.

Может, для того предложил он брак, чтобы одарила я его миры Любовью-Мудростью? Но достанет ли у меня сил на это? Что за вопрос: сколько есть сил, отдам этим холодным планетам. Шестая вечность…

"Забери меня отсюда! Быстрей!". Седьмая…

На корабле все как прежде. Я смотрю вдаль. Закрепив румпель, брюнет в красном камзоле подходит ко мне:

— Могу ли я услышать ответ на свое предложение? — учтиво осведомляется он.

— Да. Я не вижу смысла в нашем браке, но если вашим мирам, а значит и вам самому не достает Любви-Мудрости, я готова вдохнуть Ее в них.

— Как же вы это сделаете, если я Князь этих миров, а вы для них никто? — он слегка разочарован и удивлен.

Я смотрю ему прямо в глаза:

— Если я стану вашей женой, вы получите возможность управлять моей Любовью в своих целях, чтобы не отстать от развития Вселенной, окружающей ваши миры. И я, как вы понимаете, не могу позволить вам этого сделать, — мой голос спокоен, — но, если вам нужны подлинно-высокие чувства. не пропущенные через призму вашего Эго, то вам придется уступить мне регентство или вступить со мной в договор по управлению вашими мирами.

Брюнет молчит, не выказывая своих чувств, затем произносит:

— Я согласен на второе, — его лицо по-прежнему незыблемо, — и позвольте мне, мадмуазель, в честь нашего союза познакомить вас…

На палубу с шумом и смехом выбегают четверо ребятишек. Я с изумлением вижу на их головах маленькие рожки.

— … с нашими детьми, — впервые на лице брюнета появляется подобие улыбки.

"Какая глупая шутка!" — думаю я, поднимая на руки веснушчатого мальчишку.

Шутка…? — ГЛАВА 7.-

"Что-то давно не слышно Охо, — думал Пирс, спускаясь пешком с двенадцатого этажа дома, в котором он обитал. — За пять месяцев он наверняка собрал новый прибор, но не мог же он забыть о моем существовании… Ладно о моем, есть же еще и «Демиург-1». О нем-то он должен помнить. Признаться, ждать — самое поганое дело… Проклятье: когда же, наконец, сделают лифт?", — выругался он с досадой.

В ту же секунду в лифтовой шахте что-то заурчало, заскрежетало, будто сопротивляясь постороннему вмешательству, и стало ясно, что лифт рванулся вверх.

Джонатан, давно ожидавший какой-либо странности, с которой могла бы начаться необъявленная война с Охо, все-таки вздрогнул от неожиданности и приготовился к встрече с неведомым. Он ощутил, как биение сердца связывает его с движением лифта: что-то вытягивало, высасывало из него чувства и мысли, предлагая взамен реальности пропасть неизмеримой пустоты. Лифт еще не доехал до площадки, где его ожидал Джонатан, а он уже знал, что, а точнее, кто его там ждет. Вечность, вечность…

Дверь лифта начала открываться в вечность, обнажая, сминая, унося прочь мысли и чувства. Пустота…

В центре лифта стоял он, Пирс полупризрачный, как дым и настойчиво зовущий к себе: в омут, в пропасть, в небытие, небытие…

Призрак ждал, а Пирс стоял окаменевший, парализованный высшей волей своего «Я». Интеллект и желания рвались в лифт, раздирая своего хозяина на части, и только приказ свыше, какая-то неколебимая точка говорила происходящему "нет!". Он не видел, не мог видеть как над ним, устремив огненный взгляд на его призрак, возвышается сотканный из марева Египетского воздуха образ Изиды. Пирсу казалось, что он теряет контроль над собой, размазываясь во времени и пространстве. Он ничего не ощущал вокруг, кроме слегка колеблющейся, притягивающей к себе пустой формы, и еще того, что Вверху, Вверху…

"Кто ты?".

"Кто я, кто я…", — отзывалось набатом в раздвоившемся сознании.

"Кто мы?…"

"Кто мы, кто мы?…"

"Кто он?…"

"Кто он, кто …"

Если бы Пирс сделал шаг, там, позади остался бы лишь призрак с его подлинным «Я», а интеллект, привычки, чувства — все перешло бы к этому заменителю… черт! заместителю. Эта словесная ошибка в оценке происходящего, протекающая где-то вдалеке, как река, уносящая свои воды за горизонт, вернули Джонатану четкость восприятия. Он сделал усилие над собой, и зафиксировал сознание в высшей точке напряжения.

"Я!" — мощно и четко раздалось в голове, по спине Пирса прошла приятная волна мурашек.