Лицо под маской (СИ)

Аккуратно расспросив замотанного слугу в Locanda Sturion, Ансельмо поощрил его разговорчивость серебряной монеткой, спросил в ближайшей таверне стакан вина и задумался. Покойник оказался представителем известной семьи из Ливорно, Кьеллини, им принадлежали самые крупные верфи на севере Лация, в частности, знаменитая Cantieri Navali Lavagna. Убитого звали Андреа, и был он в компании человеком не маленьким, а именно, занимался сделками вокруг крупнотоннажных кораблей. Искал заказчиков, подписывал контракты, выяснял отношения с неплательщиками; сегодня его назвали бы коммерческим директором. Ну, и, помимо этого, именно он мог дать специалистам команду «фас» в случае, если деньги вовремя не поступали на счет. Ансельмо глотнул тягучего красного Valpolichella и подумал, что, по-видимому, Клаудио серьезно задолжал верфям за новый корабль, которым совсем недавно похвалялся в мужской компании. Андреа Кьеллини приехал, чтобы выяснить причины возникновения долга и попытаться договориться прежде, чем посылать горлохватов… И вот, не договорился. Интересно, а известно ли дожу Луке Лоредано о солидных долгах сына и наследника? Впрочем, неважно, подумал капитан Виченте, допивая вино, не я буду тем, кто ему об этом сообщит. Но историю последнего разговора в жизни Андреа Кьеллини нужно сохранить. Клаудио Лоредано в один прекрасный момент может оказаться опасным.

Я перевела дыхание. Однако, какой детектив почти четырехсотлетней давности, какие страсти кипели! Поискала в Сети информацию по семье Кьеллини — оказалось, ее немного; магами они не были, жили положенные обычному человеку восемьдесят — девяносто лет, и как-то быстро все закончились. Еще в конце XIX века из всех потомков некогда разветвленного семейства осталась только дочь, Мариза, вышедшая замуж за герцога Висконти и умершая при родах. Верфи естественным путем достались семье Висконти.

Riposi in pace.

Ну, что же, эта загадка разгадана. Что в конце концов случилось с Ансельмо, мне выяснить не удалось — после описания истории с Клаудио шло несколько страниц рассуждений о фрахтах и грузах, потом, после большого перерыва, информация о свадьбе сестры, и на этом третья тетрадь заканчивалась. В Сети о нем не было вообще ни слова, а о Лауре упоминались лишь годы жизни; умерла она в 1872 году, последние двадцать лет провела в монастыре Ниалы близ Триеста, там и была похоронена…

Встав из-за стола, я потянулась, убрала дневники в сейф и решила позвонить Франческе. Если она не занята многочисленными обязанностями главной женщины в Ка’Контарини-Боволо, обсужу с ней предстоящий прием с кухней Нового света, а заодно расспрошу о подробностях касательно моих свадебных обязанностей.

Франческа оказалась свободна, и мы договорились встретиться через час в кафе «Квадри», выпить тамошнего кофе со взбитыми сливками и поболтать.

В общем, до вторника я совершенно свободна!

Кофе со взбитыми сливками совершенно естественным путем привел нас к моде на ювелирные украшения, а оттуда к спору, следует ли невесте быть в белом, по устоявшимся традициям Старого света, в зеленом, как принято было у венетов в незапамятные времена, или надеть красное, с учетом того обстоятельства, что дедушка и бабушка Беатриче были родом с юга, из Тарента. Или, говоря иначе, что семья Контарини хочет подчеркнуть: чистоту девушки, ее грядущую плодовитость и жизненную силу, или ожидающие молодых богатство и роскошь?

— Слушай, а ты ж была замужем! — воскликнула Франческа. — Ты в каком платье была?

С удивлением я поняла, что вспомнить не могу; платье выбирала моя матушка, я же играла роль послушного манекена. Бежевое? Белое? Розовое?

— Не помню, — небрежно махнула я рукой. — Это было давно. Лучше расскажи, как ты выходила замуж?

Франческа пустилась в длинный рассказ о том, как она познакомилась с Витторе во время карнавала, и каждый раз на следующем балу, вечеринке или приеме он узнавал ее, несмотря на маски и костюмы. Как положено, мешала им будущая свекровь, не одобрившая выбор сына, но Витторе все-таки добился согласия родителей… в общем, нормальная история счастливой семьи. Я кивала в нужных местах, старательно задавливая в себе зависть. Нет, не белую. Обычную такую бабскую зависть к женщине, счастливой в семейной жизни.

— А что ты говорила насчет приема? — спросила Франческа, перебивая мои мысли.

— Ну, наверное, пора мне продолжить вживание в здешнее общество? Кухарка моя увлеклась рецептами из Нового света, вот я и подумала…

— О. Слушай, потрясающая идея. С костюмами в индейском стиле? Или нет, латина. Будем танцевать сальсу, румбу и танго, и пить «Маргариту».

— Ты думаешь, многие тут умеют танцевать сальсу? — скептически спросила я.

— Ну, ради такого дела пойдут и научатся!

Невольно ее энтузиазм захватил и меня.

— Может, тогда пригласить музыкантов, которые специализируются на такой музыке? Скажем, первая половина вечера — джаз, и танцуем фокстрот, чарльстон, что там еще?

— Мммм… Квикстеп?

— Точно! — вдохновившись, я продолжала. — А после ужина латина — танго и прочее.

— А где ты возьмешь таких музыкантов?