Лицо войны. Военная хроника 1936–1988

Большинство американцев, включая меня, знают о Центральной Америке либо мало, либо совсем ничего. Она далека от привычного туристического маршрута, который заканчивается в Мексике. Раньше эти страны были известны как «банановые республики» – выражение, подразумевающее презрение к их экономике и правительствам. Сейчас ситуация изменилась благодаря президенту Соединенных Штатов, который, похоже, одержим этим регионом и делает о Сальвадоре и Никарагуа драматические заявления, которые не имеют ничего общего с действительностью. Президент оправдывает свою политику и действия, заявляя, что партизаны Сальвадора и сандинистское правительство Никарагуа – коммунисты. Как следствие, Конгресс не может возразить президенту, поскольку боится показаться прокоммунистическим. А сейчас для американских политиков это хуже, чем обвинение в каннибализме.

Бывшая представительница США при ООН, одна из главных идеологов политического курса нынешней администрации сформулировала новое американское видение мира[135]. Есть два вида диктатуры, – провозгласила эта леди: тоталитарная

, коммунистическая и совершенно отвратительная, и авторитарная, правая – тоже, конечно, не подарок, но зато антикоммунистическая, то есть приемлемая в качестве союзника. Такова новая доктрина. Тоталитарные диктатуры нарушают права человека – власти США решительно протестуют. А если отвратительные нарушения прав человека происходят в авторитарных диктатурах, США это игнорируют или высказываются очень мягко. Принимают ли такую политику своего лидера другие правительства свободного мира? Публично никто пока не отрекся от системы, где у несправедливости есть оттенки. Возможно, нам пора называть себя не свободным миром, а миром свободного предпринимательства. Термин более точный, поскольку подходит и нашим «авторитарным» клиентам и сообщникам.

Задолго до того, как американские власти сковал страх перед Советским Союзом, они поддерживали авторитарные диктатуры в своей традиционной сфере влияния – в Карибском бассейне, Центральной и Южной Америке. Если голодный, угнетенный народ восставал, американцы отправляли морскую пехоту навести порядок. Если местным жителям удавалось избрать лидера, который заботился об их интересах, его правительство дестабилизировали. Трагические обстоятельства, в которых оказывались люди, не имели никакого значения. Слово «гринго» не шутка; для бедняков, которые составляют бóльшую часть населения Латинской Америки, это имя врага.

В Сальвадор я поехала, будучи в состоянии полной неосведомленности. Той зимой я оказалась в Мексике, искала в ностальгическом путешествии знакомые солнце и небо и радовалась, вновь увидев местных индейцев, которые годами ранее были частью моей счастливой жизни. О Сальвадоре я читала, но не до конца понимала новости; возможно, не хотела их понимать. Мне представлялась маленькая война на холмах: партизаны устраивают засады на армейские подразделения, армия мстит деревням, которые подозревает в помощи партизанам. Гражданская война, которая, очевидно, касается только сальвадорцев, – при чем тут правительство США?

Я считаю, что у всех нас как граждан есть утомительная обязанность – знать, что замышляют и творят наши правительства, а спрашивать «да что я вообще могу сделать?» – признак трусости или лени. Каждый писк имеет значение, хотя бы из соображений самоуважения. Так что я мрачно собралась и отправилась в Сальвадор – иначе мне было бы стыдно за себя.

Ничего не зная о столице, Сан-Сальвадоре, я выбрала отель со знакомым названием «Шератон». Очаровательный отель, построенный в садах на склоне холма, симпатичные номера, с балконов открывается вид на город. Незадолго до моего приезда в саду этого отеля во время завтрака убийцы из эскадрона смерти застрелили двух советников АМР США и их местного коллегу. Видимо, причиной этих убийств стало то, что американцы участвовали в программе косметической земельной реформы – что позволяло правительству США заявлять об улучшении условий жизни в Сальвадоре. В другой раз молодой американский репортер зарегистрировался в отеле, оставил свой багаж, вышел и исчез – никто его больше не видел, пока год спустя или около того его тело не вернули семье. Почему журналиста убили, остается загадкой. Возможно, приняли за кого-то другого. Ошибки случаются и у убийц, особенно когда убийства происходят так легко, повсеместно и всегда безнаказанно, как в Сальвадоре.

Так я узнала, что отель «Шератон» считается небезопасным, но мне все равно нравились вид из окна и милые смуглые женщины, которые убирали мой номер. Все остальные сотрудники «Шератона» выглядели угрюмыми и враждебными. Еще отель заполнили делегаты съезда латиноамериканских ротари-клубов[136] или торговых палат, я забыла, кого именно, – в любом случае все они выглядели как североамериканцы, процветающие и безликие.