Лицом к лицу

— По приказу командующего Ахалцыхско-Ахалкалакским фронтом генерала Арджеванидзе военные действия прекращены. Мы должны обеспечить безопасность беженцев и охрану их имущества, а затем отвести батарею в Бакуриан.

— Как в Бакуриан? А Ахалцых и Ахалкалаки кому остаются? — удивленно взглянул на него Кадагишвили.

— Временно, до окончания переговоров, — туркам. Так сообщил генерал Арджеванидзе. А вообще — я не понимаю, о чем думает правительство, — не сдержал возмущения Алексидзе. — Ты думаешь, легко мне выполнить такой приказ?

Когда орудия прекратили огонь, Корнелий и Гига подошли к двуколке, стоявшей за батареей в поле, и разбудили спавшего в ней Джвебе.

— Как он может спать под такой грохот? — поразился Гига.

Утомленный ночным переходом из Варевани, Джвебе с трудом открыл глаза.

— Что, бой кончился? — равнодушно спросил он.

— Вот это герой! Браво! — засмеялся Гига. Затем вместе с Корнелием схватил Джвебе за ноги и, хохоча, стащил с двуколки.

Через некоторое время Алексидзе вызвал к себе в палатку Корнелия, Петре, Ладо и Сандро.

— Садитесь на лошадей, — приказал он, — и отправляйтесь по шоссе в сторону Ахалкалаки. Проверьте состояние прикрывающей нас пехоты. Затем определите точно местонахождение турок. Сделайте все это осторожно, стрельбы не поднимать. По некоторым сведениям, — добавил капитан, — турки обошли Ахалкалаки и направляются в нашу сторону. Не задерживайтесь, поезжайте сейчас же. Ладо Метревели — местный житель, он будет вам проводником.

Вскочив на лошадей, солдаты отправились в разведку. Они благополучно добрались до окопов армянской роты, прикрывавшей батарею. Окопы начинались у самой дороги, пересекали поле и упирались в склон горы. На брустверах окопов лежали винтовки и стояли два пулемета. Многие из добровольцев этой роты были местные крестьяне, на них были коричневые домотканые куртки и штаны, деревенские шерстяные носки, лапти и мохнатые папахи. Если бы не двое офицеров, стоявших за окопами, и несколько солдат в форменной одежде, эту роту никак нельзя было бы принять за воинскую часть.

Разведчики подъехали к офицерам и сообщили, кем и куда посланы.

По совету подпоручика они свернули с шоссейной дороги в поле и поехали по направлению к Ахалкалаки.

Уже начинало темнеть. Ехали шагом. То и дело озирались по сторонам.

Сандро взглянул в бинокль.

— Ахалкалаки! — крикнул он. — Крепость вижу! Осторожней, не сбивайтесь в кучу… Кажется, заметили нас… Стреляют. Слышите, пуля…

В самом деле — послышался свист пуль. Лошадь Сандро встала на дыбы. Разведчики свернули к подножию горы, к ущелью, и стали пробираться по берегу горной речки. Потом опять выбрались на шоссе и поехали обратно.

Донесение разведчиков Алексидзе выслушал с видимым волнением. Он выставил на ночь вокруг батареи усиленные посты. Запретил разводить костры и курить. Между батареей и командным пунктом пехотной роты протянули телефонную линию, в палатке около батареи был оставлен дежурный офицер.

Ночь прошла в тревожном ожидании. Турки вперед как будто не продвинулись. Но всю ночь из Ахалкалаки по шоссе и проселкам шли из окружных деревень толпы беженцев, скрипели груженные домашним скарбом фургоны и арбы, вздымали пыль отары овец, стада коров.

Весь этот поток катился к Бакуриану.

Вскоре туда же направилась и батарея Алексидзе.

ЗА ПЕРЕВАЛОМ

Сколько бы ты ни читала газеты и ни рисовала в своем воображении вторжение неприятеля, ты не можешь представить, что это такое.

Г. Флобер

1

Дорога была забита людьми, тысячами фургонов и арб, несметным количеством лошадей, овец, коров и быков. Батарея продвигалась с трудом, простаивала часами в пути.

День был пасмурный. Крестьяне понуро шли за арбами, перекрытыми коврами, где сидели женщины и дети. Детский плач смешивался со скрипом колес, с мычанием коров, с блеянием коз и овец. Отовсюду неслись окрики на грузинском и армянском языках:

— Георгий!.. Нино!.. Арам!.. Рехан!..

Вся эта масса людей, снявшихся с насиженных мест, вместе со своим скарбом устремилась, точно полноводная река, к перевалу Цхра-Цкаро. Но когда люди уже подошли к самой высокой точке плато, появившиеся откуда-то громады туч закрыли солнце, заволокли все ущелья и ложбины, окутали верхушки гор. Тучи, словно несметные полчища сказочных воинов, двигались со всех сторон на штурм перевала.

Где-то далеко, за еле видневшимися горными хребтами, сверкнула молния. Крестьяне стали креститься. Затем послышались, пока еще далекие, глухие раскаты грома. Конь Корнелия задрожал. Все окуталось свинцовым туманом. Стало темно. Ничего нельзя было различить в двух шагах.

Упали первые крупные капли дождя. Налетел ветер, сверкнула молния, и мгновенно раздался потрясающий раскат грома. Ослепительные молнии огненными стрелами вонзались в вершины гор. Залпы тысячи орудий не могли бы сравниться с громовыми раскатами, которые сотрясали воздух. Обезумев от страха, животные метались во все стороны. Дождь пошел сплошной стеной.