Любимая для эльфа (СИ)

Роберт нажал кнопку пульта, выключая композицию, голос его зазвучал обманчиво спокойно, но Колетт понимала, что за мнимой безмятежностью может скрываться что угодно.

— Во-первых, сядь. Мне неудобно разговаривать, когда ты скачешь. Во-вторых, Колетт, а зачем ты учишься?

Она на миг застыла, не зная, что сказать. Дикий вопрос! Села на самый краешек дивана, готовая вот-вот спрыгнуть вновь, но Роберт подвинул ее глубже, заключив в кольцо своего объятия и глядя прямо в фиалковые глаза своими голубыми.

— Ты хочешь пойти на работу, весь день пахать и приходить измученной? Наскоро что-то готовить, тяп-ляп убирать, стирать и падать спать, да?

Колетт помотала головой, Роберт продолжил рассуждение:

— Нет? Думаешь устроиться по свободному графику? По твоей специальности не выйдет. Этак в самом деле проще выучиться батику и продавать работы…

— Но… — Колетт запнулась. — Ты же сам предлагал мне подобные места на полный день!

Васильковые глаза глядели серьезно.

— Да. Пока мы не стали жить вместе. Я могу обеспечить нас обоих. И со мной ничего не случится, я всегда буду молод и здоров, ты забыла?

Колетт вздохнула. Он, сейчас такой теплый, горячий даже, такой сильный и надежный, но как долго продлятся их отношения? А ей хотелось сына, похожего на Роберта, правда, скорее победят ее гены…

Роберт не рассказывал Колетт, что дважды следил за ней в продуктовом. Тяжелое он приносил сам, но мелочи Колетт ходила покупать одна. С плеером, увлеченная музыкой, она старательно вычеркивала пункты списка, не обращая внимания на заинтересованные взгляды мужчин, оказавшихся поблизости, оплачивала покупки и шла домой, без сюрпризов. Хотя, оказалось, Колетт не оставила затею насчет обесцвечивающих волосы красок! Тогда вечером Роберт сказал ей будто невзначай: «Белое тебе не пойдет. Увижу тебя блондинкой — выгоню».

Суровое «выгоню» остро врезалось в память Колетт.

Колетт взмахнула чарующими ресницами.

— Я помню… Но это если мы будем жить…

Роберт отозвался как-то странно — не то гневно, не то взволнованно:

— А я-то думал, что мы уже живем. Ладно, батик годится. А насчет твоей учебы я подумаю… Если что-то будет из-за нее страдать…

Колетт закатила глаза.

— Как это ТЫ подумаешь?! Это моя учеба, мое хобби!

Тяжелая рука сжала ее плечико.

— Я все сказал.

Он вновь включил композицию, продолжая обнимать Колетт, и она поначалу обиженно пыхтела, а затем подумала, что пока еще непоправимое не случилось, рано расстраиваться, и, мягко улыбнувшись, устроилась в объятиях Роберта поудобнее.

Глава 230. Птицы, улитка и листья

Магнус рассказывал про мир, где живут удивительные «ездовые» птицы, а Тамико напоказ зажала ушки и возмутилась:

— Что ты нашел в этих безмозглых?! Я и так могу полетать! Никаких птиц, и не уговаривай! Лучше Оливера возьми!

Магнус улыбнулся.

— Он маленький еще, ему нельзя.

Тамико завертела пушистой головой.

— Ну так он подрастет! Нет-нет-нет! Считай, что я их боюсь! Только от прыгунов отмазалась, так теперь эти птицы!

С подобными приступами упертости сложно было что-либо поделать.

***

— Лууу! — Марина подскочила в кресле, смахнув книгу с колен, и бросилась на шею высокому черноволосому мужчине, материализовавшемуся в кабинете внезапно. — Ты улитка! Маленькая смешная улитка!

Лукас подхватил ее и приветственно закружил. Марина хихикала и крепко держалась, а потом взмолилась:

— Ну все, отпусти! Лууу, — она тянула слова, — ну как же так, а?

— Рассказывай, — Лукас усадил Марину в кресло, где она обитала до его прихода, а сам устроился у ее ног, внимательно глядя ей в глаза.

Марина хохотнула.

— Да, улитка ты! Что тут говорить! В домик спрятался! Когда я пришла сюда и не обнаружила никого, даже ехидную Тамико, в первый миг я растерялась… А потом заварила травы, достала книгу и принялась тебя ждать… Час прождала и смекнула: дело нечисто. Совсем… Испугалась… Поплакала немного… А потом подумала, что буду тут ждать, пока кто-нибудь не придет… В кабинете все есть, я сбегала домой, притащила спальник на всякий случай, еще другую книгу, купила готовую еду и устроила засаду, — Марина выглядела загадочной. — Я понимала, что никто посторонний не войдет и что ты за мной наблюдаешь, ну и прекратила волноваться, просто тебя ждала. Ты же видел. Когда прошли сутки сидения тут, я прикинула, сколько еще ты будешь меня мурыжить… А я упорная! Смешной: те же двое суток… Как маленький!..

Лукас просиял.

— Ну вот, теперь у тебя есть на меня компромат — какую глупость я сделал на эмоциях!

Марина придвинулась близко к его лицу.

— Ааа, компромат, что не я одна дурочка… Да уж, Лу, я никак такое от тебя не ожидала! Ты что, все это время на меня дулся?

Лукас улыбнулся.

— Дулся, дулся да сдулся! Было немного, да.

Марина обхватила его за шею, как обожала делать, и притянула его голову к своему животу.

— Теперь мы квиты! Мир? Совсем мир?

Ее сердечко под его ухом билось так быстро…

— Мир!

***