Любимая игрушка Создателя

Генерал Колобов… Генерал врал ему в глаза, врал он и Серому Кардиналу, как Андрей окрестил неизвестного собеседника генерала. Он торговал им, Андреем, и убеждал того, что держит «сверхчеловека» на коротком поводке. Слова генерала о коротком поводке и морских свинках все время звучали в голове Андрея, приводя его в ярость. Даже то, что генерал называл его «сверхчеловеком», было ненавистно ему. «Сверхчеловек» в его восприятии был чем-то вроде ярмарочного дебильного силача, жонглирующего пудовыми гирями. Недочеловеком.

Весь режимный объект, который генерал называл «центром» или «школой», вся грязная работа, которую они там проделывали, в чем бы она ни заключалась, воплотилась для него в генерале, этой бледной сволочи, который «ходил с папочкой», как сказал Сторож, обеспечивал, вынюхивал и писал рапорты. Главным был не руководитель проекта, известный ученый, а эта маленькая бледная поганка, которая могла уничтожить любого. При мысли о генерале у Андрея стискивались кулаки. Даже то, что генерал был против закрытия «школы» и настаивал на продолжении исследований, Андрей ставил ему в вину – при успешном их завершении генерала, или кем он тогда был… старлей? капитан? ждала головокружительная карьера. Еще бы, стоять у истоков науки будущего!

«Промахнулись вы со сверхчеловеком, товарищ генерал, – думал угрюмо Андрей. – И с поводком промахнулись. На то он и сверхчеловек, что посадить его на поводок, короткий или длинный, никому не под силу. А тайна ваша, маленькая личная любимая тайна генерала Колобова, отставленная до времени и дождавшаяся своего звездного часа, уже присматривает себе нового хозяина…»

«Ставили опыты как на зверях», – сказал Сторож. Один из мальчиков умер, но это не остановило работу. Умерла подопытная свинка, не беда, есть еще три! И только когда умер руководитель, работа «школы» застопорилась…

Нет, вдруг осенило Андрея. Смерть руководителя ни при чем! Его мог заменить один из помощников. Любой из команды посвященных. Но «школу» почему-то прикрыли, несмотря на протесты и рапорты генерала Колобова. А это значит… произошло еще что-то из ряда вон, после чего исследования потеряли всякий смысл! Что-то непоправимое, в результате чего он, Андрей, оказался на улице, как, видимо, и другие – Петр и Мария. А генерал врет, что не имеет ни малейшего понятия о том, что с ними произошло, потому что «ликвидацией» занимался другой человек. Может, их тоже собирались ликвидировать, да промахнулись? Не сработало что-то в механизме. То-то генерал так удивился и обрадовался, когда «сверхчеловек» вернулся! Своей волей, неисповедимым путем попал прямо в генеральские руки. Судьба. Вот только чья?

Андрей с нетерпением ожидал звонков от генерала, ему уже не хватало их долгих бесед обо всем. Он отмечал, внутренне ухмыляясь, как тот мастерски подводит его к мысли о непохожести на других, распространяясь о вседозволенности для избранных, о том, что именно он, Андрей, относится к таким избранным, отмеченным природой. «Что можно Юпитеру, того нельзя быку», – любил повторять генерал, и Андрей понимал, что и себя он мнит таким же избранным. Избранные выше толпы, их нельзя судить по человеческим меркам. Им больше дано, но с них же и больше спрашивается.

Они часто говорили о политике, явной, той, что в газетах, для масс, для толпы, и тайной, о которой знают лишь немногие посвященные. О том, кто принимает решения и отдает приказы. Кто стоит за политическими убийствами, катастрофами, терактами, самоубийствами известных государственных и публичных фигур. Ничего не происходит само по себе, внушал Андрею генерал, все подчиняется воле безликих, никому не известных личностей, переставляющих людей, как шахматные фигурки, подчиняя их своей воле, ломая и заставляя совершать нужные им поступки. От них зависит больше, чем от президентов, говорил генерал. Они не имеют национальности, они живут не в определенной стране, а в мире. В полном смысле слова они – граждане мира…

– Все с пистолетами, в капюшонах и плащах, – ронял насмешливо Андрей. – Владимир Семенович, а ведь смахивает на Голливуд! Теория заговора! Вам бы сценарии писать.

– Может, и напишу когда-нибудь, – соглашался генерал, улыбаясь. – И поверьте, Андрей, это будет похлеще ваших голливудских теорий. Никакой Голливуд не сравнится с жизненными коллизиями. Кстати, о заговорах! Известно ли вам, молодой человек, что политический терроризм в мире существует не просто так, не потому, что кому-то захотелось, а подчиняется жестким математическим законам? Это доказал один американец, математик Нил Джонсон, если мне не изменяет память. Этот самый Нил Джонсон много лет изучал параметры экстремистских акций – место, масштаб, очередность – и в результате построил математическую модель, по которой теракты можно предсказывать как погоду.

– И что же тогда получается… – Андрей хмыкнул. – Американец рассчитал закономерность, которая существует как реальность, а кто выдумал эту реальность? Кто или что? Господь Бог? Природа? Рок?

Генерал рассмеялся.