Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС

Мы должны были занять позиции в нескольких километрах к северо-западу от Пренцлау. Я оборудовал свой КП в замке Хольцендорф, кишевшем стадами стонущих беженцев. Большинство из них были эвакуированы из Рейнской области на восток. Теперь большевики теснили их к западу, откуда они пришли!

Столько переживаний вконец измотали их. Многие женщины со страхом озирались вокруг. Одна из них тревожно тащила за собой трех блондинистых детишек, прицепившихся к ее юбке. Она ждала четвертого ребенка и в этой неслыханной толчее несла впереди себя торчком огромный живот. Вечером она, обезумев, легла на спину, рыдала, икала и отказывалась от любой помощи.

На рассвете советские самолеты прогнали ее, растерянную, смятенную, в поток обезумевших от ужаса людей, бесконечно разливавшийся к северу и к западу.

С этого времени фламандские и валлонские волонтеры смешались в завершающих боях. На следующий день я попытался добраться до немецкого штаба, к которому тактически мы были приписаны, как одни, так и другие. Я нашел его далеко на западе, в ветхом кирпичном замке, спрятанном в лесу.

Как и следовало ожидать, приказ был один: держаться! Это было все, что я узнал нового. Я вернулся на мой КП в Хольцендорфе через огненный Пренцлау. В золоченый мрак неба поднимались столбы дыма, огромные светло-серые столбы.

В девять часов вечера шум боя на юго-востоке стал особенно сильным. Наши стекла дрожали. Советские танки лаяли на подступах к Пренцлау. Город едва мог оказать какое-то сопротивление. Он выдержал не более часа.

Утром наши наблюдатели доложили мне, что вражеские танки были очень далеко на юго-западе, за много километров от нашего рубежа. Мне обещали автобус с радиоприемником и передатчиком, но его не было. Я ничего не знал о решениях Верховного командования. В конце концов в одиннадцать часов утра один немецкий мотоциклист передал мне приказ отступать, датированный предыдущим днем, двадцатью ноль-ноль часами! Эстафета прошла через боевые порядки русских и пропала. Теперь она прибыла с пятнадцатичасовым опозданием! Нас просто-напросто обошли ночью. Теперь было непросто выбраться из этого осиного гнезда.

Наши ребята лишний раз проявили героизм, сражаясь с восхода солнца. Чтобы освободиться от противника, они совершали отчаянные контратаки.

Один из наших молодых офицеров в одиночку бросился с автоматом в дом, превращенный Советами в бункер. Он устроил там кровавый переполох и полностью потерял одну руку.

Красные вместо того, чтобы всей силой обрушиться на это сопротивление, отвернули в сторону и прошли глубоко по флангам, открытым как небо.

Отход на запад больше не был возможен: русские были в десяти километрах на западе от Пренцлау. Мы пошли в северном направлении, казавшемся наиболее безопасным. Города уже оборудовали противотанковые укрепления. Тем хуже для тех несчастных, кто, как и мы, сражался в арьергарде. Нам пришлось с трудом преодолевать эти препятствия, заграждения, а также тянуть через них связь посреди воющих танков противника, преследовавших нас.

* * *

Немецкое командование, которому мы были тактически подчинены в эти дни, в приказе об отступлении указало мне, что оно перенесло свой КП на край леса в десяти километрах к западу от Пренцлау. Я прибыл туда в три часа дня после бесконечных плутаний и приключений.

Естественно, в указанном месте никого больше не было, кроме советских танков, двигавшихся по краю леса! Проколесив по пашне и откосам, мотор моей машины готов был взорваться от перегрева. Вот уже неделю мы больше не получали ни капли бензина. Я передвигался только за счет того, что опустошал свой запас яблочного спирта, собранного в округе, и заливал это крайне бедное топливо, от которого задыхался мотор.

Замаскировавшись в кустах, мы были вынуждены подождать с четверть часа, пока я ремонтировал ремень маховика вентилятора, а мотор охлаждался.

Русские танки стремительно приближались. Малыми проселочными дорогами мы смогли добраться до развилки под Скарпином. Там пятьсот французских волонтеров с красивыми сине-бело-красными шевронами находились на позициях в очень боевом настроении, хотя им предстояло выступить с винтовками против волны танков СССР.

Штаб, который я искал, должен был быть поблизости. Ночью с большим трудом я добрался до него. Там меня ждали новые приказы об отступлении! На этот раз нам следовало одним броском преодолеть пятьдесят километров до северной части линии Нойштрелиц — Нойбранденбург.

Я знал, что мои люди измучены. Но надо было собрать все силы:

— Север! Север! Север! Избежать Советов!

Моим офицерам связи не надо было повторять дважды.

Горстки беженцев-женщин прицепились к нам. Что делать? Ничего больше не мешало им попасть в руки большевиков. Их ребятишки валились с ног от усталости. Они умирали от голода и жажды. Молодые мамы, такие красивые в своем отчаянии, знали, что их ждет…

* * *