Любить иных тяжелый крест…

Как были те выходы в тишь хороши!Безбрежная степь, как марина,Вздыхает ковыль, шуршат мураши,И плавает плач комариный.Стога с облаками построились в цепьИ гаснут, вулкан на вулкане.Примолкла и взмокла безбрежная                                               степь,Колеблет, относит, толкает.Туман отовсюду нас морем обстиг,В волчцах волочась за чулками,И чудно нам степью, как взморьем,

                                            брести —Колеблет, относит, толкает.Не стог ли в тумане? Кто поймет?Не наш ли омет? Доходим. – Он.– Нашли! Он самый и есть. – Омет,Туман и степь с четырех сторон.И Млечный Путь стороной ведетНа Керчь, как шлях, скотом                                     пропылен.Зайти за хаты, и дух займет:Открыт, открыт с четырех сторон.Туман снотворен, ковыль как мед.Ковыль всем Млечным Путем рассорен.

Туман разойдется, и ночь обойметОмет и степь с четырех сторон.Тенистая полночь стоит у пути,На шлях навалилась звездами,И через дорогу за тын перейтиНельзя, не топча мирозданья.Когда еще звезды так низко рослиИ полночь в бурьян окунало,Пылал и пугался намокший муслин,Льнул, жался и жаждал финала?Пусть степь нас рассудит и ночь разрешит.Когда, когда не: – В Начале

Плыл Плач Комариный, Ползли Мураши,Волчцы по Чулкам Торчали?Закрой их, любимая! Запорошит!Вся степь как до грехопаденья:Вся – миром объята, вся – как парашют,Вся – дыбящееся виденье!

1917

Мучкап

Душа – душна, и даль табачногоКакого-то, как мысли, цвета.У мельниц – вид села рыбачьего:Седые сети и корветы.Чего там ждут, томя картиною

Корыт, клешней и лишних крыльев,Застлавши слез излишней тиноюПоследний блеск на рыбьем рыле?Ах, там и час скользит, как камешекЗаливом, мелью рикошета!Увы, не тонет, нет, он там еще,Табачного, как мысли, цвета.Увижу нынче ли опять ее?До поезда ведь час. Конечно!Но этот час объят апатиейМорской, предгромовой, кромешной.

1917

Мухи мучкапской чайной