Любить не просто

— Ты же только напиши… Сразу ж и напиши, как только там устроишься!

— Ну что вы, мама, радуетесь, еще, может, не поступлю, какую-нибудь задачу не высчитаю.

— Что ты, сыночек? Тут же все высчитывал, а там нет? Ты и не думай так! Все будет хорошо. Мне сердце подсказывает. Увидишь…

Как хотелось погладить его мягкие шелковистые волосы! Но разве они понимают, эти взрослые дети, что такое материнское сердце?

Вступительные экзамены закончились. Однако от Андрея не было никаких известий. Параска и не волновалась — забегался! Где-то же надо парню жить. Где-то, может, какую копейку подзаработать. Он у нее такой — работящий и гордый. У нее лишний раз не попросит. Потому что какие же у них достатки?

Андрей и вправду забегался. Когда были объявлены результаты конкурса, оказалось, что его в списках нет. Недобрал полбалла, поэтому примут его или нет — должна решить приемная комиссия.

Он жмурил глаза и перед ним возникала мать. Видел, как она бежит вслед за велосипедом, как прижимает цветы к груди и радостно улыбается. Она была уверена, что ее сын поступит учиться. И все будет так, как о том они вдвоем мечтали…

Нет. Он не может вернуться обратно. Что же делать? К кому податься за советом? Никого у него здесь нет. Нет!.. Да стой — есть! Дядька Белогривенко. Александр Трофимович. Он его ни разу не видел. Но что с того? Его все знают в селе. И стар и мал. Он чем-то поможет, что-нибудь посоветует!.. Не возвращаться же ему ни с чем!..

Александр Трофимович не сразу решился взяться за телефонную трубку. Просить за сына полицая? С какой стати? За какие такие его собственные заслуги? И потом — как это могут расценить? Если разобраться, у парня вины никакой. Вина вся в том, что имел такого папашу. Если бы не война! Не знали б мы ни полицаев, ни старост, ни эсэс… Интересно, а эти люди, из которых брались подонки, они же были среди нас. Может, оно и хорошо, что вся нечисть всплыла сразу наверх. Как мусор из решета, высеялась. Только слишком дорого заплачено за это очищение. Незаживающие раны в сердцах людей остались навсегда.

Все это Белогривенко мог себе объяснить. Но не мог решить, как быть. Просить за Андрея Куприя он мог бы и директора института, тот его хорошо знает. Но сказать, что парень — сын полицая? И он за него хлопочет? А почему хлопочет? Что их объединяет, какие у них общие корни? Родственники?..

Естественно, он не побоится сказать правду. Душа и сердце у него чистые.

Мог бы Александр Трофимович и не сказать, чей сын Андрей. Земляк, да и все тут. Сирота, безотцовщина, сколько их после войны осталось!.. Но скрывать что-либо важное не в характере Белогривенко. Нет, врать он не привык, даже в мелочах.

Мог бы, конечно, и вовсе не заботиться о парнишке. Мало ли таких, которые не прошли по конкурсу.

Мог бы… Но этот чужой для него голенастый юноша с облупившимся от солнца носом, с мольбой заглядывающий ему в зрачки изболевшимися глазами, всколыхнул ему душу. И эта полотняная рубаха, пятнисто выкрашенная бузиной… Может, она навеяла запахи давно уже высохших копанок возле брода. Есть ли теперь Зеленое озеро?

— Слушай, — забарабанил по полировке стола длинными пальцами Александр Трофимович. — А ты же, наверное, тоже раков таскал из озера, а? Как там они, еще не повывелись?

— Их там сколько угодно! — сразу посветлели тусклые от усталости глаза паренька. — Как затянешь бечеву с грузилом, захватишь кусты кушира[5], он аж шевелится от них на берегу!

— Ишь ты… бечевой придумали. Молодцы! — Еще хотел о чем-то спросить Александр Трофимович, но не мог оторваться мыслями от того озера и зеленого луга, залитого солнцем. Откинулся назад, потер седеющие виски. Его полноватое лицо осветилось грустной улыбкой.

— А Сухорук у нас теперь председатель сельсовета, — заерзал на стуле паренек. Вытянув длинную тонкую шею с острым кадыком, он заглядывал в лицо Белогривенко, будто хотел угадать, что интересно было бы еще услышать о своем селе этому седовласому криничанину.

— Председательствует, значит? — Глаза Александра Трофимовича оживились.

— И школа у нас уже новая. Клуб теперь строят. Стропила уже подняли. Дядька Сухорук свое дело знает. Хотя ему кое-кто и перечит. Мешает, так сказать, — по-взрослому серьезно, будто кому-то подражая, говорит Андрей.

— А кто же это такой у вас есть? — Веселая искорка сверкнула в глазах Александра Трофимовича. Он внимательно приглядывался к молодому Куприю.

— Орловский же. Тот танкист… В войну на ветряке работал.

— Не знаю, парень, такого. Это кто-то из новых. Он кто у вас?

— Парторг. Говорит, что не нужен нам такой клуб. Надо сразу дворец строить, чтобы надолго. Чтобы вокруг было видно!

— А что же, неплохая мысль.

— Оно так. — Андрей смело посмотрел на своего земляка. — Но средств в колхозе сейчас нет. Вот разбогатеет — тогда другое дело. — В голосе Андрея твердая убежденность, от кого-то перенятая.

— Ну, а ты как бы поступил, Андрей… Яковлевич?

Парень даже подпрыгнул от этого неожиданного «Яковлевич».