Люблю тебя, сестренка

«Ему понравилось мое платье. Он даже сделал мне комплимент», – погрузилась в свои мысли девочка. И даже не заметила, что подошла их очередь получать аттестат. Когда директор, Петр Вадимович, вызвал их на сцену, Анне хотелось остаться на месте и не позориться. Алла окончила школу с золотой медалью. Она получила шквал похвалы, признания и любви. А у Анны шесть троек. Кому она сдалась?

Две очаровательные, как две капли, сестры были абсолютно разными.

Сейчас

Андрей кряхтел, натягивая брюки. Раздражение терзало его тело, он не хотел в такой собачий холод тащиться через весь город в пять утра.

– Был бы бизнесменом, лежал бы сейчас где-нибудь на Мальдивах и попивал «Лонг-Айленд»3

.

Он остановился перед зеркалом и потер подбородок. Мешки под глазами, как две налитые сливы, уродовали молодое лицо. Единственным развлечением вне работы являлось застолье с сотрудниками.

Вчерашний вечер не стал исключением. Они сидели в его кабинете с тремя другими коллегами почти до часу ночи.

Андрея подташнивало, голова гудела, организм требовал горизонтальное положение. Почистив зубы и умывшись холодной водой, он надушился и закинул в рот пластинку жвачки, надеясь перебить перегар. Красные белки глаз выдавали нехватку сна. Он наклонился, чтобы натянуть ботинки, и алкогольная масса подкатила к горлу. Андрей резко выпрямился и часто и глубоко задышал.

– Чертова водка, – прохрипел он, держась за дверную ручку. – Чертова работа.

Где-то в недрах квартиры завибрировал телефон. Андрей побрел в спальню.

– Где эта сраная штуковина? – мужчина наклонился, перекинувшись через тумбочку, схватил телефон, лежавший на подушке, и попытался занять исходное положение.

Андрей все еще был пьян, поэтому его шатнуло, и он неуклюже затряс руками, чтобы поймать равновесие. Левой рукой задел фотографию, стоявшую на тумбе, она упала на пол.

– Иди сюда, – натужно произнес он. Кровь прилила к лицу. – Достаешь меня даже после развода.

Он вернул фотографию бывшей жены на место, провел большим пальцем по лицу девушки и поджал губы от сожаления.

Андрей выходил из комнаты, когда телефон снова завибрировал.

– Слушаю.

– Ты уже слыхал? – произнес голос участкового Девяткина.

– Слыхал. Еду.

Мужчина нажал «отбой». Голова разрывалась на мелкие куски, собиралась заново и опять взрывалась. Он не мог больше терпеть и рванул в туалет. Андрей стоял на коленях перед унитазом и клялся:

– Надо завязывать. Я больше не пью.

Шесть дней назад

Я выпроводила друзей, сославшись на головную боль. Мне надо было остаться одной. Артем вертелся рядом, намекая, что готов переночевать, поддержать меня в такой трудный час. Но я вежливо отказала. Рита попросила звонить и не стесняться, если мне что-то понадобиться.

Знаю, что вертелось у них в мыслях: праздник испорчен, кое-кто рассчитывал на другое, добираться до дома в такой день – дорого. Я хорошо изучила своих псевдодрузей.

Несмотря на поздний час, я написала своему менеджеру, чтобы завтра провел планерку вместо меня, и скинула ему список указаний. Объясняться не стала, все равно завтра побегут слухи о моей семье. Артема оставила заглавного. Думаю, Глеб не оценил такой жест, но Артем более ответственный. Оставлять бразды правления любителю женских задниц –плохая идея.

Я особо не распространялась, откуда родом и кто мои родители. И уж тем более, никто не знал, что у меня есть точная копия.

Город накрыла январская тьма. Снег за окном медленно кружился, застилая землю. В свете уличных фонарей и отблеска автомобильных фар он казался желто-оранжевым, сверкающим и искрящимся, как мелкие бусинки, рассыпанные по дорогам. Я сидела на роскошной кушетке перед панорамным окном и не верила, что отца больше нет. Мы не виделись восемь долгих лет. И я даже не звонила. Никому. Изредка посылала деньги. Я сожгла все мосты. По крайней мере, мне так казалось.

Красота ночного города не спасала меня от жестоких мыслей. Я вскочила и помчалась на кухню за алкоголем.

***

Лежа в ванной, я держала бокал вина, оставшегося после прихода гостей. Это мой способ снять стресс. По крайней мере, всегда срабатывало. Но не сейчас. Голова отказывалась принимать произошедшее. Хотя я и покинула родной дом, не желая общаться с семьей, сердце предательски щемило. «Не будь сентиментальной. Ты не такая». Я сделала очередной глоток красного и погрузилась под воду. Глаза щипало, но я терпела. Мысленно считала до двадцати, чтобы дать нервной системе перезагрузиться. Часто пользовалась таким методом – задерживать дыхание. Он помогал совладать с собой.

Когда уже не было сил держаться, выпрыгнула из-под воды и вдохнула полной грудью, издав сиплый писк.

Вытерлась и надела банный махровый халат, который купила себе на первую зарплату. Он до сих пор великолепно сидел на мне, напоминая, с чего я начинала свой путь в бизнесе. Запотевшее зеркало было кстати. Я не видела свое лицо и… скорбь. Кто бы что ни говорил, горе убивает. Оно уродует человека, ломает душу сразу, даже если он еще ничего не понял. Даже если этот человек черствый и холодный. Даже если этот человек – я.