Любой ценой. Том III

–Правда- сама по себе довольно жестокая штука, а когда она еще и идет в разрез с твоими убеждениями, боль ощущается с двойной силой, – вероятно, решил утешить меня Интарс, даже издалека интуитивно почувствовавший мое состояние, – а что касается Агапова, то мое мнение остается неизменным – не просто трус, а трус в квадрате, иначе он бы лично явился за борфимой, а не прятался бы за твоей спиной. Наверное, Аниото правы – обладать борфимой достоин лишь тот, кто принимал непосредственное участие в ее создании. Собственными руками убить жертву, напиться горячей крови, съесть сырую печень – через ритуал посвящения неофит-Йонголадо проходит определенную проверку на прочность, и глава культа преподносит ему борфиму как награду, как символ принадлежности к Обществу Леопарда. А что Агапов? За свои несчастные двести тысяч он приобрел не «снадобье» – он заплатил эти деньги за возможность получить борфиму в обход тысячелетнего обычая. Ему не понадобилось ехать в Африку, кутаться в шкуру леопарда и красться в ночи по следам жертвы, чтобы в нужный момент выпрыгнуть из глубины джунглей, с ревом наброситься на беззащитного подростка и растерзать его с помощью железного кастета, имитирующего когти дикого зверя. Я продал Агапову конечный продукт, полностью готовый к употреблению, и до сих пор считаю, что запросил за свои услуги несоизмеримо малую сумму. Но если ты купил права, это вовсе не означает, что ты автоматически научился управлять транспортным средством, ведь так?

–По-моему, ты использовал чрезвычайно неуместную метафору, – мой голос сочился ядовитой ненавистью, но, по всей видимости, у Интарса действительно сформировался иммунитет к чужому горю, а всего его попытки изобразить нечто отдаленно напоминающее эмпатию были нацелены преимущественно на сглаживание разгорающегося между нами конфликта. Никогда прежде мне доводилось сталкиваться с таким абсолютным, концентрированным бессердечием, однако, я отчетливо сознавала, что если бы не эта вынужденная толстокожесть, Интарсу вряд ли удалось бы сохранить здравый рассудок после всего пережитого в Сьерра-Леоне.

–Да, возможно, но я надеюсь, мой основной посыл ты уловила, – благоразумно отказался от лингвистических дебатов Интарс, – я выполнил свои договорные обязательства – борфима дала Агапову в точности то, о чем он мечтал, наделив огромной силой. Больше со своей стороны я ничего не обещал. Каждый из нас сам творец своей судьбы, и амулет на шею Агапову повесил не я. Ты очень умная женщина, но излишне заигралась в мать Терезу. Любовь – это чудесно, но только если оба партнера равны, а не один является рабом другого. Не взваливай на себя неподъемную ношу, рано или поздно, этот мнимый груз на совести неизбежно погребет тебя под своим весом. Прости за прямоту, но если Агапову суждено умереть, он умрет, и ты этому никак не помешаешь.

–Помешаю! – разрубила воздух ребром ладони я, – Дюруа сказал, что шансы есть, и я их не упущу.

–Какие шансы? О чем ты говоришь? – таким тоном, каким обычно обращаются к скорбным умом, переспросил Интарс, – ты явно бредишь, Мика, но я не собираюсь включаться в систему твоего бреда. Давай на минуту вообразим, что, невзирая на тяжелейшие травмы, Дюруа вменяем, и его «рецепт исцеления» – не плод воспаленного сознания, а реальный опыт нескольких поколений предков. Допустим, что если провести повторный ритуал и снова окропить борфиму человеческой кровью, то Агапов выйдет из комы и встанет на ноги. И что дальше, Мика? Как ты предлагаешь воплотить этот безумный план на практике, и кому в нем отведена роль Йонголадо, или ты забыла, что цена жизни Агапова – страшная смерть жертвы Аниото? Даже если представить, что ты совсем свихнулась и в своей одержимости навязчивой идеей даже готова совершить ритуальное убийство с элементами каннибализма, то я тебя разочарую – в Общество Леопарда принимают только мужчин, причем, исключительно черных.

–Что за чушь ты несешь? –еле-еле устояла перед соблазном швырнуть телефон об пол я. У меня некстати разыгралась бурная фантазия, и я будто наяву слышала предсмертные хрипы бьющейся в агонии жертвы, а перед глазами у меня стояла ужасающая картина кровавого пиршества Людей-леопардов. Именно в этот момент я внезапно поняла, какой непреодолимый, первобытный страх испытывал Ян, когда его еженощно одолевали кошмары, и у меня мучительно защемило объятое безграничной тьмой сердце. Я заглянула внутрь себя и невольно испугалась хода своих мыслей. Я задалась вопросом, на что я способна пойти ради спасения «Хитмена», и спонтанно родившийся ответ поверг меня в смятенную растерянность.

–Я всего лишь вкратце обрисовываю твои перспективы, – ничуть не обиделся на мое резкое замечание Интарс, – Дюруа внушил тебе надежду, и ты ухватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку, а я постарался развеять твои заблуждения. Единственное, чем я могу помочь в сложившейся ситуации – дать исчерпывающий расклад и по возможности вправить тебе мозги. Но кажется, у меня это особо не получается…