Любовь

Радиоприемничек и магнитофон – это для нее. А банная мочалка на короткой палке – для Хид. Как и щетка для волос с тонкими щетинками – тоньше, чем у той, которой сейчас пользуется Хид. Джуниор разложила покупки в столовой на обеденном столе. Хид не оценит щетку, но ей понравится удобная мочалка с ручкой для личных нужд. На конце рукоятки было веревочное кольцо – надевать на запястье, чтобы щетка не выскальзывала из ее ослабевшей ладони. «А лучше всего, – подумала Джиниор, – убедить ее принимать не ванну, а душ. Поставлю ей туда скамеечку. Так безопаснее. И проще. И уговорю ее установить два душа – один у нее в ванной, а другой на втором этаже. У нее же денег куры не клюют, а тратить их не на что. Запирается перед сном на ключ, днем никуда не выходит. А теперь ей, видите ли, приспичило, чтобы ее отвезли в отель – тайком». Ни Кристин, ни Хид никогда не входили в другие помещения большого дома, и даже не знали, что там нужно переделать. «В этой столовой, огромной, но не используемой, требуется перестановка. Выбросить никому не нужный потолочный вентилятор, уродливый обеденный стол. Поставить несколько диванчиков, стульев, большой телевизор». Джуниор улыбнулась, осознав, что мысленно обставляет эту столовую точь-в-точь по подобию комнаты отдыха в колонии. А почему бы и нет? И в гостиной нужна перестановка. Она выглядит ужасно старомодно. Как в доме из старого телесериала с крикливыми богатенькими детишками и их словоохотливыми родителями. Она прошла по коридору и уселась на софу в гостиной. Трехсекционная, бирюзового цвета, на некогда белом ковре. Блестящие грушевидные лампы на столиках возле софы, обе треснутые. Два полотнища полосатых портьер провисли на карнизе, другие продрались. Боевые раны, подумала она. Нанесенные еще до того, как обе тетки постарели или слишком устали от своих сражений и негласно заключили бессрочное перемирие.