Любовь и бесчестье

За трапезой Монтгомери тоже не присоединялся к ней. Каждое утро Вероника садилась за семейный обеденный стол и смотрела на другой конец этого огромного сооружения красного дерева, застеленного белоснежной камчатной скатертью и уставленного двумя приборами и всевозможной фарфоровой посудой. На низком буфете стоял целый набор горячих блюд, наполненных таким количеством еды, которую она была не в силах съесть.

Обедала она обычно одна в своей гостиной. Иногда после обеда Вероника шла в библиотеку и выбирала несколько книг для чтения, в том числе одну какую-нибудь по истории Донкастер-Холла и династии Фэрфаксов.

Они оказывались вместе только ночью, и их взаимная страсть не переставала удивлять ее.

Вероника выяснила, что ей нравится, когда к ней прикасаются. Особенно если прикасался Монтгомери. Его руки были опытными и талантливыми, поцелуи опьяняющими и страстными, и она постоянно жаждала их.

Прошлой ночью муж не пришел к ней, и это было в первый раз, когда он оказался не с ней целых две ночи подряд не во время ее месячных. Вероника хотела сама пойти к нему. Даже встала с постели и вышла в гостиную, но остановилась, не сводя глаз с двери, соединявшей их покои.

Если бы между ними было нечто большее, чем физическая близость, она бы постучала в дверь, чтобы узнать, не нужна ли ему.

Шли дни, и Вероника все больше приходила в отчаяние, потому что ей было нечем их заполнить. Она решила посвятить себя добрым делам, ну, хотя бы навестить ближайшие деревни, чтобы узнать, не нуждается ли кто-нибудь в помощи семьи Фэрфакс. Когда-то однажды она написала стихотворение.

Не пора ли было вернуться к этим занятиям? Она могла бы даже навестить в Лоллиброхе тех людей, кто был к ней добр несколько лет назад. Или заняться рукоделием.

Она могла бы составить каталог ценных предметов из Голубой или Овальной гостиной и позаботиться о том, чтобы опись всех этих вещей была бы такой же детальной и точной, как описание оружия в Оружейной. Разумеется, она могла найти для себя занятия, не заботясь об одобрении Монтгомери, не требуя ни его присутствия, ни помощи.

Это утро было точно таким же, как каждое предыдущее, в последние три недели. Вероника встретилась, с миссис Броуди, чтобы обсудить все вопросы, требовавшие вмешательства хозяйки дома. Миссис Броуди была в своем роде экспертом. Она прекрасно со всем справлялась и без Вероники. Ухитрялась всех очень недурно накормить. Причем даже лучше, как подозревала Вероника, чем во многих аристократических домах. Горничные работали прилежно. Припасы для Донкастер-Холла закупались вовремя и умело.

Иными словами, вмешательство Вероники в домашние дела не требовалось.

Она постояла на лестнице, ощущая ладонями тепло нагретых солнцем деревянных перил. Сколько времени ей пришлось бы терпеть все это? Неужели всю оставшуюся жизнь? При мысли о том, что она обречена проводить долгие часы, пытаясь найти цель в жизни, в Веронике проснулся мятежный дух. Ей следовало найти собственную цель и свой интерес. Она будет обращаться с Монтгомери точно так же, как он с ней. Как с украшением. Страсть станет наградой, сладким блюдом, пряником. А мясом, основным блюдом, в ее жизни будет цель, найденная ею самой.

Монтгомери уставился на Эдмунда Керра, раздраженный тем, что тот оторвал его от работы.

Плотники сделали шесть необходимых ему столов с непостижимой скоростью и составили их в форме латинской буквы U посреди помещения винокурни. Теперь Эдмунд стоял перед одним из столов, глядя на Монтгомери, будто нашел что-то важное.

— Вы не желаете совершить поездку в Глазго, ваша милость, и проинспектировать там фабрики?

— Не могу себе представить большего расточительства своего времени, — ответил Монтгомери, не отрывая взгляда от своих бумаг.

Он хотел присоединить пропеллер к движущимся стропам, а это требовало полной концентрации внимания. И теперь ему приходилось ждать, пока Эдмунд уйдет.

— А как насчет рыбных промыслов? — спросил Эдмунд.

— Они тоже требуют моего присутствия?

Сегодня Монтгомери провел долгие часы, склонившись над лопастями пропеллера, стараясь придать им нужную форму. Разрабатывать и совершенствовать чертежи движущего механизма оказалось легче, чем он предполагал. Да и как же иначе, ведь он в течение долгих лет работал над своими чертежами!

То, что ему удалось построить двигатель и водрузить его наверх оболочки, было поводом для настоящего торжества.

Но он не обязан никому об этом рассказывать.

Никогда Монтгомери не делился своими планами по управлению движением воздушного шара ни с кем, кроме старших по званию офицеров в Военном департаменте. Это давало возможность лавировать между воздушными потоками, а не зависеть от них.

Успех даже без понимания и одобрения других все-таки оставался успехом.

Если бы Монтгомери смог одновременно открыть заглушку порта и правого борта корабля, положительный воздушный поток, достаточный для его контроля над высотой, был бы обеспечен. Он сделал запись о наклонном положении лопастей и их смещении на несколько градусов, прежде чем посмотреть на Эдмунда.

— Это все?