Любовь и бессмертие

– Маленькая, Анюта устала, мы домой пойдём, – громко объявила Даша и, вставая со стула, сладко зевнула. – Марь Васильевна, спасибо за ужин. Вкусно очень, с такой кухаркой невозможно сохранить фигуру, и ела бы, и ела.

– Угу, на здоровье, Даша. – Маша окинула недобрым взглядом вновь разинувшую рот в зевке Дашу.

– Спасибо, Марь Васильевна, до свидания, – защебетала Анюта, – Лидия Ивановна, Катя, до завтра. Папа, ты ещё останешься?

Стефан кивнул дочери. Жену взглядом не удостоил.

– Маленькая, мы тоже пойдём, – засобиралась и Маша. – Мой Василич, вона, уже за столом дремлет, да и мне завтра ещё до свету вставать. А Катерине и ночь не спать, тесто нянькать, завтра хлебы до праздника надо успеть выпечь.

– Благодарю, Машенька, за ужин вкусный. Ты завтра могла бы и поспать. Закажу я торт, зачем самой себе на день рождения торт печь?

– Да не себе я пеку, а вам, гостям моим, чтобы и вкусно и красиво было. Знаю, из чего эти пекут, красота есть, а для живота – отрава, только что сладкая. Ну, поцелуй меня, детка, красавица моя ясноглазенькая, умница папина, – обняла Маша Катю.

Сегодня Катя прощалась молча, без смеха и шуток – поцеловала Машу, Василича и ушла на кухню.

– Маленькая, вы соберёте со стола? – оглянулась Маша, уже уходя. – А нет, так я завтра всё перемою, пока коржи выпекаться будут.

– Всё уберём, Маша, не волнуйся.

– Эти-то, ресторанные, когда завтра придут?

– Сергей сказал к двенадцати.

– Ладно, успею я. Ну, спокойной ночи!

Женя уже сновала туда-сюда, освобождая стол, унося посуду и остатки ужина на кухню. Катя загружала посудомоечные машины. Я начала помогать, вычищая тарелки и блюда от остатков еды, что-то выбрасывала, что-то ставила в холодильник.

– Маленькая, я связался с Савелием, – не заходя на кухню, доложился Паша. – Он согласен встретиться. Я его назавтра хочу пригласить.

– Хорошо, Паша, спасибо.

– Часов на одиннадцать нормально будет?

– Паша, о времени встречи договаривайся с Максимом. Макс в кабинете.

– Понял. Пошёл.

Я засмеялась.

– Подожди. – Подошла и потянула его руку вниз. Он наклонился, я шепнула на ухо: – Я тебя люблю, братец. Спокойной ночи. – И чмокнула в колючую щёку.

Губы Павла растянулись от уха до уха.

– Вот умеешь ты, Маленькая, приятное сделать!

– Ох, Паша, если бы я ещё умела неприятности не доставлять, то цены бы мне не было. А так, есть.

Разобравшись с посудой, я вернулась в гостиную. Женя собирала салфетки и скатерть со стола. Стефан не ушёл, сидел в одиночестве на диване.

– Женя, благодарю за помощь.

– Рада помочь, Лида. – Обхватив обеими руками ком со столовым бельём, Женя направилась к выходу. – Спокойной ночи.

Женя оставалась такой же стройной, какой была восемнадцать лет назад, так же строго одевалась и так же независимо держалась. На протяжении всех этих лет Женя старательно сохраняла дистанцию между собой и другими членами семьи. Я надеялась, что она подружится с Эльзой, но и от Эльзы Женя дистанцировалась. «И с Павлом у них не заладилось. Оба питают симпатию друг к другу, и оба предпочли одиночество».

– Спокойной ночи, Женя. – Я проводила её глазами и повернулась к Стефану. – Стефан, ты меня ждёшь?

Он мрачно кивнул, и я подошла ближе.

– Хочу извиниться. За ужином понял – Максим в доме главный.

– Я рассчитываю на твою поддержку, Стефан.

Он помолчал.

– Я не собирался говорить. Теперь надо. Я развожусь с Дашей.

Я ахнула.

– Стефан, нет! Даша изменится. Анюта замуж выйдет, уедет. Эдвард вряд ли согласится на совместную жизнь с тёщей. Даша перестанет витать в облаках и станет прежней.

– Я не о том. Ты расстаёшься с Сергеем, я не могу жить в доме.

Смысл его слов не сразу дошёл до меня: «Я без Сергея… он без Даши… ах!» Догадавшись, что он имеет в виду, я рассмеялась.

– Не знала, что ты так патриархален, Стефан. Андрэ завтра возвращается, моя честь под его защитой, официально он мой отец.

Стефан подумал, кивнул и заявил:

– Ты должна сказать Сергею о беременности.

Я покачала головой.

– Я не буду этого делать, хоть и должна сказать Сергею. Мне требуется время, чтобы успокоиться, чтобы понять, как я хочу жить. Если я скажу о беременности, Сергей не уедет, и наш «союз» продолжится, стремительно превращаясь из союза в войну.

– Хабиба…

– Подожди, – остановила я его, – я объясню… я боюсь выпустить на волю зверя под названием «ревность». Он уже проснулся, он уже ворочается. Он требует пищи. Уже сейчас я хочу знать, сколько раз Сергей мне изменял, кто эти женщины, хороши ли? А потом… потом каждый раз, когда он станет целовать меня, я буду спрашивать себя, кого он ещё сегодня целовал? От молчаливых вопросов я перейду к вербальным, я начну расспрашивать: где он был? с кем он был? почему так задержался? Потом настанет время действий, и я начну следить за ним. В итоге, вместо любви мы очень скоро начнём ненавидеть друг друга. А я не хочу, чтобы мои дети, и взрослые, и ещё не рождённые жили в условиях боевых действий между родителями. Я хочу сохранить любовь к Сергею. Я хочу, чтобы и у него оставалось светлое чувство ко мне. Я хочу, чтобы мы уважали друг друга.