Любовь и бессмертие

– Выбирай, Котёнок, там, где тебе удобнее.

Я прошла в гардеробную, нашла в ящике с новым бельём упаковку с ночной сорочкой. Купленная на всякий случай, сорочка была распашонистой, коротенькой, на тоненьких бретельках, не сорочка, а сплошной секс-призыв. «Ну да всё одно лучше, чем ничего».

– Максим наказал, чтобы я не приставала к тебе с вопросами, – полувопросительно сообщила Катя.

– А тебе хочется «приставать»?

Укладываясь ближе ко мне, Катя кивнула, боднув меня в плечо.

– Да. У меня один главный вопрос и один не очень.

– С какого начнём?

– С главного. – Катя помолчала и спросила: – Ты хоть какую-нибудь вероятность допускаешь, что вы с папой когда-нибудь будете вместе? – и затихла, даже дыхание задержала.

«Всё тот же вопрос, – устало подумала я. – Как ответить тебе, девочка? Сказать, как есть, значит, отнять надежду. А это единственное, что тебя поддерживает. Солгать? Я не хочу лгать».

– Чтобы я и твой папа вновь были вместе… для этого моя любовь должна стать больше, чем моё желание быть единственной, а так любить я ещё не умею.

– Папа говорит, что ты и есть его единственная, просто он совершил ошибку.

«Ошибку длиною в четыре года? – могла бы возразить я, если бы разговаривала с Сергеем. – А сколько ошибок было ещё? Более коротких, а, возможно и более длинных? Систематически совершаемая ошибка перестаёт быть ошибкой и становится образом жизни», – подвела бы я итог, но Кате возражать я, конечно, не стала.

– Мама, папа говорил со мной откровенно… я знаю, какую жизнь он вёл… ну, до тебя. И про его обещание знаю…

– В таком случае… – я повернулась к Кате и оперлась головой на руку, согнутую в локте, – в таком случае, Катя, ты должна понимать, что…

– Понимаю! Я даже знаю, что ты сейчас скажешь! Что-нибудь вроде: «Действие, совершённое однажды, можно назвать ошибкой, но совершаемое неоднократно – суть есть сознательный выбор»!

Я невольно улыбнулась. Катя перефразировала мою мысль, но смысл передала точно, как и мой тон.

– Что, попала? – усмехнулась она, глаза её сухо блеснули, и она пошла в наступление: – Ты любишь рассуждать о всесильной женской энергии. «Каким женщина видит мужчину, таким тот и будет с нею», – вновь передразнила она меня, – а сама даже мысли не допускаешь, что папа может измениться! Ты не даёшь ему шанса!

– Катюша, ты меня обвиняешь в том, что случилось? Это я создала реальность с изменой? Катя! Детка, все эти годы я верила, что между мною и твоим отцом любовь. Я доверяла ему. Я не обращала внимания на предупреждения людей, считая предупреждения предубеждениями против твоего отца!

Катя сузила глаза, совсем как Сергей, когда он встречает сопротивление, и запальчиво крикнула:

– Ты в этом уверенна? А как же ещё одно твоё любимое изречение: «Всё, что мы имеем, есть результат нашего выбора»? Вспомни хотя бы про эффект наблюдателя!

Словно молния вспыхнула перед моими глазами. Я осторожно, словно боясь расплескать себя, легла на спину и уставилась в потолок. «А Катька права! Я всего лишь сопротивлялась мнению «отравителей». Глубоко внутри себя я ждала часа «икс». Ждала!!! Потому что знаю – у меня нет права быть любимой… и я недостаточно хороша, чтобы быть единственной. – Я почувствовала усталость. Мои семьдесят семь лет земной жизни камнем легли мне на грудь. – Катя права, мы оба – и Сергей, и я, формировали нашу реальность и в равной степени несём ответственность за случившееся – Сергей, не желающий разобраться в мотивах своего пристрастия к беспорядочным связям, и я, пребывающая в состоянии женской ущербности, в перманентной готовности стать «жертвой».

– Катя, спасибо. Я, детка, услышала тебя, и буду работать. – Я вздохнула и, скорее себе, чем ей, дала обещание: – Я справлюсь с ревностью, я вытесню из себя ущербность и выиграю битву с собственным стремлением к драме. И вот тогда я буду готова к новым отношениям. Какими они будут, я не знаю, не всё зависит от меня. Я люблю твоего отца. А к каким выводам и решениям придёт он, покажет время.

– Папа сказал, он сделает всё, чтобы вернуть тебя. Ты знаешь, куда он уезжает?

Я отрицательно покачала головой.

– На Тибет, в какой-то заоблачный монастырь, куда поднимаются только люди и ослы. Я думаю, он тоже хочет разобраться в себе.

– Зачем же так далеко уезжать?

– Я то же самое спросила. Он сказал, для того чтобы минимизировать искушение – бросить всё и примчаться, чтобы только увидеть тебя. Мама, папа любит тебя. Правда!

«Любит! – подумала я. – Но больше меня он любит секс, а со мной или с другой женщиной, это второстепенно. Он знал, какой будет моя реакция на измену и выбрал секс. А сейчас он полон решимости бороться за то, что перестало быть его собственностью».

– Катюша, второй, «не очень главный» вопрос какой? – спросила я.

– Это не совсем вопрос. Я знаю, что Стефан тебя любит.

– Катя!

Она заторопилась:

– Мы с Максом уже несколько лет знаем. Помнишь, Стефан болел? Он тогда в бреду разговаривал с тобой, объяснялся в любви, сожалел, что ты выбрала не его.

– Он по-русски бредил?

Катя неопределённо пожала плечами, припоминая: