Любовь и ненависть

Но я несколько отвлекся. Итак, с Апресяном все ясно и просто: жажда наживы толкнула его на гнуснейшее преступление против человека — торговлю наркотиками. Задумывался ли он когда-нибудь над тем, что своими действиями калечит жизнь людей, делает из них физических и духовных уродов? Едва ли такая мысль приходила ему в голову. Алчность мешала ему увидеть жуткую картину своих злодеяний. А если бы и увидел, то вряд ли бы он содрогнулся и устыдился. Угрызение совести для таких — понятие неведомое. Это законченный тип эгоиста. А эгоист думает только о себе. Кроме собственного наслаждения, он не признает ничего на свете. И я не вижу никакой разницы между профессиональным убийцей, который лишает жизни человека только для того, чтобы воспользоваться его имуществом, насильником, обесчестившим женщину, и торговцем наркотиками. Все они отъявленные враги общества.

Как печальный анекдот виделась мне сестра художника, вдруг вставшая на защиту своего истязателя мужа. Хотя ничего неожиданного в ее поведении не было. Такова природа человеческая: какой бы он ни был муж, а все же для жены он свой, родной, самый близкий, ее «половина», отец ее детей, стало быть, ближе, чем брат, сват да и собственные родители. Супружеские отношения — дело сугубо личное, интимное, тайна двоих, не терпящая вмешательства третьего лица. Я не понимаю тех супругов, которые любую свою размолвку или ссору торопятся сделать достоянием других, выносят на суд общественности и, как правило, сами же остаются в дураках. Ибо никто не может их рассудить — ни мать родная, ни верный друг, потому что семейная супружеская жизнь подобна айсбергу: большая часть ее скрыта от людей. И именно чаще всего причины всяких раздоров, неурядиц и недоразумений кроются в той самой «подводной» части супружеской жизни. И меня возмущают все эти добровольные советчики, свидетели, защитники и обвинители, которые с необыкновенной легкостью и радостью лезут в семейные дела. При этом лишь немногие искренне пытаются помочь "урегулировать конфликт". Большинство же вмешивается ради собственного удовольствия. Для меня в моей милицейской службе самое неприятное — разбирать семейные скандалы. Но, к сожалению, приходится. Дела семейные в нашей службе отнимают у нас едва ли не половину времени. Я не помню ни одного дежурства, чтобы не пришлось заниматься семейными делами. Первое время я поражался и возмущался: мне было стыдно выслушивать интимнейшие подробности, которые иные супруги выкладывали даже с каким-то наслаждением. Мне казалось, что я роюсь в чужом белье, и не раз подмывало крикнуть: "Хватит! Неужто вам не совестно?"

Думаю о сестре художника, а перед глазами почему-то все время стоит Михаил Иванович Терехов — и синяя осколочная вмятина на груди, и большие скорбные глаза с застывшей слезой. Как я его понимаю!

Глава пятая

ГОВОРИТ ИРИНА

Мне кажется, что я живу в Москве всю жизнь. Очень странное чувство, не правда ли? Я не думала, что все так отлично сложится. Больше всего боялась за Андрея: сможет ли он смириться со своим новым, таким необычным для него и неожиданным положением работника милиции? Оказывается, поначалу не все гладко шло у него — только теперь он мне об этом рассказал, а тогда скрывал: не хотел огорчать. Странный он в этом отношении: никогда не поделится своими неудачами или печалями даже со мной, самым близким для него человеком. Когда я ему об этом сказала, он ответил: "А зачем, Иринка, расстраивать других, заставлять переживать чужую беду". — "Но ведь я тебе друг. Вдвоем легче", — начала было я, но он перебил меня: "Друга надо щадить. А сопереживанием делу не поможешь. Что случилось, того не поправишь!"

В отделении милиции на первых порах на него смотрели как-то настороженно. Такой скачок сверху вниз и в должности, и в звании, и, разумеется, в зарплате для его новых сослуживцев казался какой-то аномалией, нелепой фантазией. Кое-кто в его поступке пробовал найти тайную цель, недобрый замысел. Но вскоре все улеглось. Андрей хорошо зарекомендовал себя и по служебной линии и в коллективе. Я рада за него, рада, что он обрел новое место в жизни и доволен. Бывало, на флоте он иногда целыми неделями не появлялся дома. Теперь же времени хватает на все: и с Катюшей занимается — раньше она папу своего видела только по воскресеньям и то не всегда; и по театрам ходим, на концертах бываем.

Довольна и я своей работой, хотя у нас в клинике сейчас не все идет нормально.