Любовь и расчет

Хоуп нахмурила лоб. Если она собирается провести с этим человеком всю оставшуюся жизнь, ей придется научить его сдерживать грубость. Она как раз размышляла над тем, как это сделать (ведь за всю свою жизнь она так и не научилась противостоять ни неуравновешенному отцу, ни жестокой матери), когда Кайден издал еще одно ругательство и подошел к одному из ящиков комода. С яростным рыком он начал что-то искать внутри. После второго бокала бренди его акцент кокни стал еще ярче.

– Что ты там ище…

Хоуп вскрикнула, увидев, как он достает нож. Не успела она пошевелиться, как Кайден в два шага оказался у нее за спиной и разрезал оставшиеся ленты на корсете.

– Готово, – услышала она его облегченное фырканье.

Затем та же участь постигла и остальные элементы одежды, прикрывавшие Хоуп.

Хорошо, что в комнате было так тепло, потому что, несмотря на жар камина, Хоуп почувствовала, как мурашки побежали по ее обнаженной коже. Она обняла себя, пытаясь спрятать как можно больше тела. Девушка не представляла, как сейчас взглянуть на Кайдена, как дать волю всему тому, что он в ней пробуждал.

Да и не знала, хочет ли она сделать это.

Как раз в тот момент, когда она решила все-таки повернуться к нему и выяснить это, его пальцы начали бегать вверх и вниз по ее левому бедру. Продолжающиеся ласки стали пробуждать желание, теплеющее у нее внизу живота. Как и говорила Алиса, это было не так ужасно, как грозилась ее мать.

Было приятно ощущать эту ласку на себе ровно до того момента, пока она не поняла, куда движутся его пальцы. Она ничего не могла сделать, чтобы остановить его, помешать ему дотронуться до металла.

Как будто на нее вылили ведро ледяной воды, Хоуп внезапно лишилась всего удовольствия. Она сделала шаткий шаг вперед, чтобы отстраниться от него.

– Ч-что ты делаешь?

Кайден все еще стоял на коленях на полу. Его лицо, вместо того чтобы отражать желание, которое столь ярко читалось ранее, сейчас было окрашено яростью. А также тем чувством, которое Хоуп презирала больше всего.

«Ему меня жаль».

– Я должен был заказать новый протез у Брукса еще до свадьбы, – в ярости гаркнул он себе под нос. – Какой же идиот.

Нет, это она была идиоткой, раз вообразила, что мужчина может желать ее, несмотря на ее состояние.

Случилось то, чего она больше всего боялась: Кайден смотрел не на нее, а лишь на эту проклятую ногу. В нем не осталось ничего от того уязвимого молодого человека, которым она любовалась пару мгновений назад. Он все еще был растрепан и разгорячен, но его серый взгляд снова похолодел и отстранился.

– Моя нога тебе противна? – огрызнулась Хоуп.

– Что? – Он растерянно посмотрел на нее. – Конечно нет.

– Значит, тебе противна я?

Все еще стоя на коленях на полу, Кайден сжал кулаки.

– Нет, – сухо ответил он. – Единственное, что я чувствую, глядя на это…

– Да?

– Ярость.

Хоуп почувствовала, что ее глаза затуманились. Она несколько раз моргнула, сдерживая слезы. Это была не печаль – она слишком хорошо знала то чувство, чтобы принять его за что-то другое. Еще более близкой была эмоция, которая закипала в ее груди. Она пульсировала красным огнем и затуманивала ее зрение каждый раз, когда просыпалась в ней.

Однако это был первый раз в жизни, когда она позволила этим чувствам излиться наружу при ком-то еще, помимо самой себя.

– Ты понятия не имеешь, что такое ярость, – пробормотала Хоуп, все еще стискивая зубы. – Чувствовать боль от того, что с тобой сделали что-то подобное, чувствовать, как это разъедает тебя годами… И даже когда я решила, что могу забыть об своем кресте хоть на одну ночь… Но это невозможно. Даже ты напоминаешь мне об этом. Никто не может игнорировать это, даже ты, ты! Ярость – то, что испытываю я. – Она повернулась, чтобы встретиться с ним лицом, опустила руки по швам и сжала кисти в кулаки. – Ярость – то, что чувствую я!

Ей уже было абсолютно неважно, что она стояла перед ним совершенно голая. К тому же она больше не видела страсти в глазах Кайдена. Было очевидно, что желание им больше не движет. Вместо этого раздражение отражалось в каждом мускуле его тела, особенно когда он наконец поднялся с пола.

– Я не пытался пренебречь твоими чувствами, – признал он. – Я не берусь судить, ведь я не слишком хорош в этом. Но в то же время я прекрасно знаю, что такое ярость, и ты могла бы обсудить со мной…

– Нет, не знаешь!

Стиснув челюсть, Кайден перевел дыхание и продолжил:

– Я знаю, что у тебя была нелегкая жизнь, но и я… Но и мне жизнь сахаром не казалась. Я родился и вырос без гроша. Я потерял родителей, остался круглым сиротой и был вынужден резко повзрослеть в мире, который пытался уничтожить меня на каждом шагу.

Хоуп слегка расслабила руки. Она разжала занемевшие пальцы и начала крутить обручальное кольцо. Было ясно, что Кайден не понимал ее чувств, но и она, в свою очередь, не понимала его.

«Может быть, если я объясню, что чувствую…»

Она как раз набиралась смелости, чтобы вновь подойти к нему и заключить перемирие, как сделала это несколькими минутами раннее, когда Кайден снова заговорил: