Любовь и золото

В его голосе чувствовалось волнение. И оно сразу же передалось остальным — у ребят начался мандраж. И по мере приближения состава, по мере того, как промежутки между звонкими ударами колес о стыки рельсов становились все длиннее и длиннее (а значит, товарняк замедлял ход), внутреннее напряжение усиливалось.

— Поссать бы… — шепнул Жека Кроту.

— Нашел о чем думать… — огрызнулся тот, наматывая вокруг своей талии веревочный трап.

— Страшно, б… — признался Жека.

— Да уж, это тебе не авоську с бутылками у старушки отнимать…

Ребята побежали еще до того, как поезд поравнялся с ними. Сначала тихонечко, еле перебирая ногами, затем с ускорением, прибавляя и прибавляя в темпе, но все же пропуская вперед себя первые вагоны. Они бежали молча, стиснув зубы, тяжело дыша…

Наконец начался крутой подъем. Как раз в это мгновение последний вагон поравнялся с юными грабителями.

— А вот и он, больной зуб! — нервно захохотал Лысый.

— Ребята, давайте! — вдруг закричал Жека. — Давайте же, ну! Не успеем! Не успеем!

— Не паниковать! — на ходу замахнулся на него Роман. — За работу! Не подкачайте, козлики!

Первым к заветному вагону метнулся Лысый. Подтянувшись на буфере, он ловко оседлал его и, одной рукой придерживаясь за стенку переднего вагона, другую протянул Жеке:

— Осторожно, тут скользко! Не навернись!

Но Жека неожиданно сбился с шага и, как-то неудачно оступившись, плюхнулся носом в траву. Роман и Боров среагировали моментально, подхватили его под мышки и несколько метров проволокли по земле, пока он сам, поддавшись инерции, не поднялся.

— Соберись, тряпка! — Наливайко влепил Жеке мощную пощечину и бросился помогать Кроту, который, вцепившись кончиками пальцев в железный засов, уже буквально висел на двери товарного вагона.

Боров скрестил ладони, и Крот тут же просунул болтавшуюся в воздухе ногу в этот «замок». Теперь Борову оставалось только хорошенько, как из катапульты, вытолкнуть кореша, что он и сделал через секунду. Крот ухватился за какой-то железный выступ на крыше, но взобраться на нее всем телом сразу не смог — ноги скользили по пологому скату…

— …Р-раз, два-а, взяли! — Лысый и Жека уже сидели друг против друга, каждый на своем буфере, и в четыре руки с помощью ломика-фомки пытались сковырнуть проржавевший металлический зажим, скреплявший вагоны. — Р-раз, два-а, взяли!..

Готовый в любую секунду перевести стрелку Трусы налег всем своим телом на длинный, массивный рычаг. Только не ошибиться… Только уловить момент… А локомотив уже в каких-то десяти метрах. И за лобовым стеклом видна фигура машиниста, его удивленная и одновременно испуганная физиономия. Еще через мгновение вдруг закладывает уши, начинают дрожать барабанные перепонки — это помощник машиниста дал визгливый, верещащий гудок…

Крот сорвал с себя ватник, быстро размотал с пояса трап. В крыше, в самой ее середине, торчал крюк, за него-то мальчишка и пытался привязать один конец лестницы… Но скрюченные судорогой пальцы не слушались… Наконец все-таки удалось связать крепкий двойной узел и сбросить другой конец вниз…

Половина состава уже прогромыхала мимо стрелочного переключателя, когда Боров поднялся на крышу. Задыхаясь от усталости и с каким-то рассеянным недоумением рассматривая свои кровоточащие руки, он повалился на бок, прикрыл глаза и пробормотал:

— Получилось, мать твою…

Роман начал карабкаться по веревочной лестнице, как вдруг… увидел Кротова-старшего.

— Этот еще откуда?.. — удивленно проговорил он.

Сергей бежал уже из последних сил. Он размахивал руками и что-то громко выкрикивал, но что именно, было не разобрать.

— Не получается! Ни хрена не получается! — снизу послышался голос Жеки. — Тут намертво все, будто приварено!

— У вас есть тридцать секунд! — заорал Наливайко. — Слышите?! Тридцать секунд!

— Да тут за тридцать лет эту херню не свернешь! — прокричал в ответ Лысый. — Бля буду, бесполезно!

— Я вам, суки, сейчас покажу «бесполезно»! — Роман спрыгнул на землю и вскоре уже с яростью колотил ломиком по заклинившему зацепу.

— Ну, убедился? — пискнул фальцетом Лысый и, не успев осознать свою ошибку, слетел с буфера после сильного удара в лицо и шлепнулся в росшие вдоль железнодорожного полотна густые заросли крапивы. Повезло еще, что под колеса не попал.

— У нас остался последний шанс… — сказал Наливайко насмерть перепуганному и до предела изможденному Жеке. — Или сейчас, или…

Боров, лежа на животе, заглядывал в узкий промежуток между вагонами, где Роман и Жека вели неравную борьбу с проржавевшей сцепкой.

— Да не туда вы суете! — советовал он срывающимся голосом. — Суньте вон в ту дырку!

— Отвали на хер! — Наливайко обратил на него искаженное злобой и отчаянием лицо. — Убью!

Только в этот момент Крот заметил своего отца, Держась за сердце и еле передвигая заплетающимися ногами, Сергей все-таки догнал поезд. Вцепившись в дверной засов, он беззвучно открывал рот и отчаянно жестикулировал, но стук колес заглушал его голос, и до Вити доносились лишь отдельные, не связанные друг с другом слова.